На рабочем месте ее ожидал сюрприз: кот раскурочил скринсейвер.
Стол, стул, даже подоконник оказались завалены разноцветными пружинками — эдакий внезапный праздничный серпантин, но без праздника. Виновник безобразия валялся тут же, под столом. "Мя-я-я!" — жалобно протянул он, помахав единственной свободной лапой. На распутывание кота у нее ушла почти четверть часа. Наконец последняя спираль отцепилась и втянулась обратно в монитор.
— Вот смотри у меня, поставлю вместо пружинки "Парк Юрского периода"! — пригрозила Аня.
* * *
По завершении первого дня работы Лукиан Иванович ("Лично!" — с удовольствием отметила она) пригласил ее в кухню. Видимо, кухня заменяла конференц-зал. Директор занял свое место за квадратным столом, и семь глаз внимательно уставились на Аню.
— Морковь вместо чипсов купила. Издевательство! — наябедничал Константин.
— Морковь полезнее! — хором ответили Аня и Марина.
— Сговорились, женщины! — прошипел Константин и демонстративно отвернулся.
— Шесть удачных находок за день — хороший результат, — похвалила Марина. Аня даже не стала пытаться вздергивать брови. Шесть файлов из двадцати? Как говорится, без комментариев!
— Ми! — вставил свои пять копеек кот, подкравшись сзади, и потерся об Анины ноги. Поскреб лапой в ухе и вытряхнул оттуда пружинку.
— Если никто больше не хочет высказаться… — начал директор.
— Почему ты не ешь в кухне, со всеми? — вдруг спросила Ярослава Григорьевна.
Кто-нибудь другой, возможно, и заныл бы: "Потому что мне нет здесь места". Аня же невозмутимо пожала плечами:
— Я — аллергик. Ем приготовленное лично — во избежание. А свое можно перехватить где угодно, главное — разогреть.
В конце концов, кого она обманула? Аллергия на апельсины и мед донимала ее с рождения.
— Гм-м… — протянула доктор Коновалова. — Понятно. Я-то уж, было, подумала, что ты сторонишься коллектива.
И многозначительно взглянула прямо перед собой.
Коллектив сидел за круглым столом. Подле него стояли пять стульев.
1.07. Аномальный офис. Будни
Октябрь подходил к концу, дни становились все темнее, погода — все хуже. Аня решила проявить инициативу и на ежевечернем собрании предложила выдавать клиентам бахилки. Грязные следы оставались на светлом паркете недолго, исчезая, как по волшебству, но смотреть все равно было неприятно. Она не слишком удивилась, когда Ярослава Григорьевна язвительно бросила в ответ:
— Обувать людей сама будешь?
Разумное зерно в ее насмешке было: мало кто приходил к ним с холодным рассудком. По большей части люди недоверчиво озирались на пороге, а после спешили в нужный кабинет — почти что бегом. У таких успеть бы выхватить пальто и повесить на правильную вешалку. Нагоняй от доктора Коноваловой за ошибку с вешалкой Ане запомнился. Некоторые посетители плакали, чаще, как ни странно — после визита. Уходя, люди благодарили — всех, даже ее, искренне, от души, но счастливыми при этом не выглядели.
Зато коллеги, поработав с клиентами, прямо-таки расцветали. Ярослава Григорьевна переставала хромать. Марина хорошела, как после спа-салона. Константин после трех визитов испуганного дрожащего человечка перестал прятать лысину — больше не было необходимости.
— Волосами с ним этот тип расплатился, что ли? — подумала Аня. Подумала и забыла. В конце концов, грязь убирать приходилось не ей, слезы — тоже. К плачущим выходил Мурл, терся о ноги, давал себя гладить, и люди успокаивались. А кот потом ходил мрачный и мелочно пакостил. Большая часть подлянок неизменно доставалась Константину, меньшая, почему-то — Аниному компьютеру.
— Вот зараза. Специально сменила "Матрицу" на воду. Сделался из шотландского камышовым? — ворчала Аня, вытирая пол, стол и себя заодно. — Спасибо, что не манулом!
Кот шипел в ответ и плевался клочьями 3D-рыбок.
Если скринсейвера не было вовсе, он пытался работать заставкой сам.
Если Аня не подпускала его к монитору, охотился на мышку и довел-таки ее: невозмутимый бездушный предмет научился пищать и прятаться в ящик стола.
Остальное время он слизывал буквы с клавиатуры, подменяя их то египетскими иероглифами, а то и вовсе неведомыми закорючками. Это Аню не беспокоило: печать "вслепую" — ничто по сравнению с мышкой в истерике.
Но в конце концов даже она не выдержала:
— Я, конечно, понимаю, что мое место под плинтусом, и все-таки: неужели нельзя заставлять людей платить за добро как-то… менее слезовыжимательно?
Константин бросил надкушенную морковку в мусорное ведро и процедил:
— Как иначе мы заставим людей в…
…и получил от супруги затрещину, причем он в этот момент стоял, а Марина сидела. Аня заморгала, пытаясь понять, как это она ухитрилась. Понять не дали. Ярослава Григорьевна сбила с мысли, припечатав:
— Знаешь свое место — вот и не вылезай из-под плинтуса!
Директор же наградил Аню взглядом. Одним-единственным, но это оказалось хуже всего: Лукиан Иванович мог, если нужно, буквально размазать взглядом по стенке. Никто из коллег не пытался спорить с директором.
* * *
Спорить с директором Аня не собиралась, стараясь лишний раз не появляться в пределах видимости. Но пару раз все же поймала себя на мысли, что хочет появиться, что-нибудь спросить, зайти в кабинет под любым предлогом.
"Ну и дура! — почему-то внутренний голос всегда напоминал голос тетушки. — Дура, если увлеклась начальством, дура в квадрате — если таким, как вот это тип."
Предлога тоже не было. Уточнить, что и как она должна? Нет уж, спасибо! Зарплата? Ее выдавал Константин — бухгалтер, коммерческий директор и тот, с кем встречаться как раз не хотелось, хотя изображать Казанову он перестал.
— Морковь, наверное, действует, — задумчиво хрустя, поделилась Аня с котом. — Хочешь пробовать?
Мурл ничего не ответил, но многозначительно глянул на мышку.
Предлог нашелся, когда она меньше всего о нем думала, спасибо доктору Коноваловой.
Тихая, миловидная женщина потеряно стояла в прихожей и отказывалась отдавать куртку. Вцепилась в нее, как в спасательный круг.
"Ну, да, логично. Пока одежда не на вешалке, посетительница вроде как и не пришла. Думает, что может удрать в любую секунду. От кого? Доктор точно за ней не погонится — не сможет."
Аня притворилась, что ей все равно, а потом выдернула куртку из рук женщины.
— Все будет хорошо! — громко и радостно объявила Аня, до ушей улыбнувшись клиентке. Та слегка напугалась улыбки, но позволила отвести себя в кабинет.
— Вот молодец, — похвалила Ярослава Григорьевна. — А теперь — брысь!
— Нет, ты слышал, — нажаловалась Аня коту. — Мне — брысь. Как будто я кот.
— Пфф! — бросил Мурл, что явно переводилось как "Ты?! Дорасти сначала."
— Ой, хотя бы ты не хами, — отмахнулась Аня.
Больше в офисе никого не ждали, можно было спокойно сидеть и читать через Блюдце личку ВКонтакте. Подглядывать ей было не за кем, а вот посмеяться — что ни страница, то повод.
Неожиданно хлопнула дверь, потом распахнулась другая — дверь туалета. Аня на всякий случай выглянула.
"Ну и дела!"
Бедолага-клиентка скрючилась над унитазом, ее рвало.
"Вот это Ярослава Григорьевна дает! Интересно, что она посоветовала?"
Вслух Аня сказала:
— Не пейте, пожалуйста, прямо из-под крана, вы так себе все зубы выбьете. Я вам сейчас дам стакан.
"Позорище, а не офис. Вот и бегай за ними с посудой."
Стакан не пригодился. Вышла доктор Коновалова, бесцеремонно потащила клиентку обратно в кабинет, приговаривая:
— Он изменяет, выносит вещи из дома, дурной болезнью тебя заразил, и такого ты не решаешься разлюбить? Дура!
"Психология на марше! Но не медицина," — машинально отметила Аня. — "Нет, серьезно, кто в наши дни так выражается — дурные болезни? А клиентка-то — моя самая первая! Долго она собиралась…" — на этом она позабыла о женщине и задумалась о вещах гораздо более серьезных.
