— Жаль, невозможно увидеть Марину за работой. Хотя бы услышать… Чертова звукоизоляция! Или магия?..
Кот вдруг завертелся в руках, вырвался, подошел к стене и посмотрел вверх.
— Без толку, — отмахнулась Аня. — Думаешь, я не пыталась? До вентиляции не добраться. Да и что это даст… Эй! Стена — не когтеточка. балбес.
Кот не слушал — он продолжал энергично скрести стену, встав на задние лапы.
"Чему здесь удивляться. — после мышки и прочего. Хотя… кого я обманываю. Удивил-таки, паршивец!"
Кот перестал скрести и отошел в сторону, очень гордый собой. Только что "Та-да!" не сказал. Вентиляционная решетка сползла по стене, остановившись почти возле пола.
Аня и кот внимательно посмотрели друг на друга и бросились к цели. Кот, разумеется, успел первым, отхватив себе большую часть.
* * *
— …пожалуйста! Дай. Я знаю, у тебя есть! Дай! — канючил парень.
— Пей чаек, солнышко, — ласково приговаривала Марина. — Угощайся печеньицем, сама испекла.
— Дай, сука! — вдруг заорал парень. — Я знаю, ты где-то здесь прячешь, тварь!
Раздался звон бьющейся посуды.
— Жри печенье, гаденыш, — холодно, не повышая голос, сказала Марина.
В ответ раздался сдавленный писк, а после — яростный хруст. Похоже, клиент Марины не просто угостился одной штучкой — набил полный рот и жевал, словно боролся за жизнь.
Хруст прекратился. В кабинете Марины стало тихо. Совсем тихо. Аня и кот переглянулись. Когда ничего не происходит, минуты тянутся удручающе медленно. Ждать становится все труднее, наверняка сейчас случится что-то из ряда вон выходящее!
Скрипнула открывающаяся дверь.
Аня и кот, из всех сил стараясь не шуметь, выскочили из каморки и заглянули за угол.
"И все?! Хотя, с другой стороны, чего вообще следовало ждать — фанфар и фейерверка?"
Паренек стоял, озираясь по сторонам, и хлопал глазами:
— Мам? Где это я… Нифига не помню. Мама, что с тобой?!
"Что ж, по крайней мере, понятно, чем эти люди платили."
Седые, постаревшие на двадцать лет родители благодарили Марину, обнимали сына, снова благодарили, обняли заодно не успевшую спрятаться Аню, долго не попадали в рукава пальто…
Наконец дверь за ними закрылась.
— Кошмар, — Аня сгребла Мурла в охапку. — К такому уровню добра я еще не готова. — и с котом на руках зашла в кабинет. Марина, вопреки обыкновению, не выглядела похорошевшей, скорее наоборот — измотанной. По всему кабинету валялись осколки фарфора. Мурл вывернулся у Ани из рук, запрыгнул Марине на колени, заурчал — маленький генератор сил и здоровья в действии. Аня присела рядышком на диван.
— Не думала, что скажу это, но ты нереально крута! — заявила она совершенно искренне. Машинально взяла последнее печенье и надкусила.
За секунду до вопля Марины: "Не смей!!!"
* * *
Вязаная кукла Аня сидела за столом в кухне. Напротив нее сидели три кляксы — зеленая, синяя и черная, с интересом ее разглядывая. Мимо прошла серая клякса и выдернула из Ани нитку. Радостно захихикала, принялась играть с ниткой.
— Прекрати немедленно! — велела синяя клякса. Слова распались на слоги и запрыгали по полу мячиками. Бросив нитку, серая клякса погналась за ними.
Черная клякса — самая большая из всех — наклонилась к вязаной кукле Ане и сказала:
— Прижми палец к глазу.
Разноцветные слова разлетелись по кухне бумажными птицами.
— Это уберет глюки? — осторожно спросила Аня. От летающих слов перед глазками-пуговицами так и рябило. Слово "это" было бежевым и хрупким, "уберет" — лиловым с зелеными точками, а черное слово "глюки" каркнуло, взмахнуло куцыми розовыми крыльями и улетело сквозь стену.
Помедлив, вязаная кукла Аня все же послушалась.
— Ничёсе!.. — выдохнула обычная девушка Аня, тряся головой. — Что это было? — руку от глаза она при этом, конечно, убрала. Кляксы и бумажные птицы вернулись.
— Не отпускай! — строго велели Ане. — Наоборот, прижми сильнее. Это верный способ разобраться, что есть, а что чудится. Что не чудится — раздвоится.
— То есть, — спросила Аня дрогнувшим голосом, озираясь, — вы мне не чудитесь.
— Еще как не чудимся! — женщина в синем платье, очень похожая на Марину, но старше, привстала и отвесила Ане подзатыльник. — Будешь знать, как не слушаться!
* * *
Все, кто сидел за столом вместе с Аней, даже кот, пили чай, угощались пирогами и сушками, как ни в чем не бывало. Перед Аней тоже стояла чашка, но — чаевничать, словно ничего не случилось? Да вы издеваетесь!
Хотя…
Что-то подобное она подозревала с самого начала. Вот только "подозревать" — не значит "верить". А "верить" — совсем не то же, что "знать".
Она решила начать с того, кто почти не изменился, разве что вырос. Кот вел себя, как истинный… хм, собственно, истинный кто? Шотландцу, вроде бы полагалось пить и есть нечто другое. А он чопорно налил себе молока, после — добавил чаю, английский джентльмен, да и только. Ан нет, какой англичанин вывернет все это в блюдце и станет лакать в прикуску?
"Наш кот. И не страшно совсем!"
Теперь можно было разглядывать дальше.
Высокому, нет — высоченному воину было не слишком удобно сидеть за столом. Ему подошел бы трон, такой же черный, как его доспехи. Свой меч воин пристроил тут же, прислонив к плите. Не показушная разукрашенная безделушка, даже Аня, ничего не смысля в мечах, поняла: это оружие верно служило хозяину… сколько? Тысячу лет? Больше? Ведь только в детских сказках Кощей — жадный старый хрыч, похожий на ходячий скелет. Полубога, могучего воина забыли настолько, что стал забывать даже он сам. И все-таки не забыл до конца.
"И это с ним я сражалась за кулер? Мамочки… Наглость — второе счастье!"
Жена Кощеева — Мара не выглядела много старше Марины, которой прикидывалась. Возраст выдавали мелочи: взгляд, осанка. А еще Мара была гораздо холоднее Марины, один раз взглянув ей в глаза Аня вздрогнула, поежилась и больше рисковать не стала. Недолго и насовсем замерзнуть, рассердив ту, кто вместе с Кощеем властвует над зимней смертью.
"Но, если не сердить, разве она не классная? Хотя подругами нам точно не быть. Жаль…"
Встреть Аня доктора Коновалову в том виде, в каком увидала Ягу, решила бы, что у той приключился инсульт. Скверное, жутковатое зрелище: половина тела почти не шевелится, кожа на этой половине — серая, как у мертвеца. Что ж, логично, ведь Яга только на половину жива, охраняет границу, стоит между двух миров. И отлично управляется одной рукой — вон, опять стянула пирог у Кощея из-под носа.
— Ишь, извертелась вся! — бросила Яга Ане. — Ну, давай — спрашивай. Да палец из глаза убери, пока не выбила, дурочка!
Вопросов набралось — куча и еще одна. Очень интересовало, например, отпустят ли ее живой.
— Ааа… Эм… А директор — кто? — неожиданно для самой себя брякнула Аня.
Кто-то с невероятной силой ударил во входную дверь. И еще раз. И еще.
— Легок на помине, зануда, — вздохнула Мара-Марина. — Все, праздник окончен! Расходимся.
* * *
— Исчезни! — бросила Марина Ане. Та вылетела из кухни.
"В свою каморку? Нет, это тупик, без шансов. Остается один вариант."
— Занято!!! — заорал кот из-за двери туалета.
— Своих бросать, да? — Аня дернула дверь на себя и неожиданно победила. Кот уставился на Аню сердито и жалобно.
— Прорвемся! — пообещала она коту.
— Тебе легко говорить, — всхлипнул кот. — Ты — на хорошем счету.
Входная дверь наконец проиграла битву с праведным гневом.
"Минуточку… А на что он, собственно, рассердился?"
— Он считает, нельзя показывать свою сущность людям, — пояснил кот, испуганно прижавшись к Аниной ноге. — Мы живы и здоровы благодаря вере в нашу силу, а не в нас, как таковых.
