аккуратном рядке другой обуви, и прошла по облезлому ковру в крошечную кухоньку с обшарпанным линолеумом, главным украшением которой служил растрескавшийся разделочный стол со столешницей в цветочек.
– Так это правда? И что же они говорят друг другу?
Я услышала, как он крякнул, вставая. Потом его скелетообразная фигура ввалилась на кухню следом за мной. Вязаная шапочка прикрывала его кудри, выпадающие прямо-таки клочьями. Если бы я могла толком запастись антиметаморфозной сывороткой, телу его не пришлось бы постоянно бороться с магией оборотня, рыскающей в его генах.
Мордекай – редкий случай среди оборотней. В нем достаточно магии для превращения, но его человеческая часть воспринимает ее как вирус. Выброс магии, требующейся для метаморфоза, переключил бы его организм в режим защиты, повергнув парня в шок. Вот почему он никогда не трансформировался.
К счастью, у него достаточно сил, чтобы не оборачиваться даже в полнолуние, но внутри него постоянно бушует война, истощая его энергию и провоцируя другие болезни. Оборотни способны исцеляться поразительно быстро в своей звериной форме – и отчасти в человеческой, но это свойство сейчас разве что поддерживало в мальчике жизнь. И ничуть не смягчало боли.
Вот тут и вступала в дело сыворотка.
Не столь сильные оборотни применяли ее, чтобы контролировать желание измениться в неподходящее время, особенно при полной луне. А в случае Мордекая сыворотка притупляла реакцию организма на магию, унимая внутреннюю борьбу и снимая боль. Не всю, но значительную ее часть.
К несчастью, лекарство было немыслимо дорогим, и, не имеющие магической страховки, мы частенько сидели без инъекций неделями, прежде чем мне удавалось заполучить новую дозу.
Раз я обратилась к стае оборотней, из которой он был родом, умоляя о помощи. С тем же успехом я могла бы просить умирающего от голода поделиться стейком. Нынешний альфа стаи просто не стал меня слушать. Он захватил власть после смерти отца и матери Мордекая, и, естественно, не хотел рисковать: а вдруг их ребенок вознесется и украдет его мантию.
Я объяснила, что прошу не о довольно опасной медицинской процедуре, которая полностью излечила бы Мордекая (это уж слишком), но лишь о непрерывных поставках антиметаморфозной сыворотки, которая поддерживала бы его здоровье (мечтай о малом). Бесполезно. Оказывается, непосредственное убийство ребенка не одобрялось, а вот позволить природе идти своим путем считалось вполне приемлемым.
Гребаные оборотни.
Потом я обратилась в офис местного Полубога.
Мне сказали, что это проблема оборотней и посоветовали пойти к ним. Я объяснила, что уже ходила, и мне ответили: «Что ж, похоже, его судьба предрешена».
Гребаные Полубоги.
И вот мы здесь. Забились в щель между двумя сообществами, просто пытаясь оставаться в живых.
Я натянуто улыбнулась, пытаясь спрятать страх и печаль, переполняющие меня.
– Значит, посредством грибков, да? Круть-жуть.
Он уселся за круглый столик, пристроившийся на границе между гостиной и кухней:
– Говоришь, как твоя матушка.
Я нахмурилась:
– Не зарывайся, чувак.
Его беззаботный смех согрел мою душу.
– Как прошел день? – спросил он.
– Нормально. – Ни к чему его волновать. Едва ли у него столь же регрессивный взгляд на преследования, как у Фрэнка, и он будет винить себя за то, что я опоздала на работу, когда я покажу ему одеяло, а это испортит сюрприз. – А у тебя?
– Отлично. Прибрался немного в перерывах между уроками.
– Да. – Я окинула взглядом крошки, усеивающие желтоватую столешницу, а также груду грязных тарелок и прочих столовых приборов в раковине. – Я видела обувь.
– На большее меня не хватило.
Я кивнула. Острая боль пронзила сердце. Наверное, мне следовало просто отдать ему свое одеяло. В конце концов, в Сан-Франциско не так уж и холодно. Это не убило бы меня, зато тридцатку можно было бы отложить на лекарство.
Тридцать баксов – из четырехсот пятидесяти. Именно столько стоит сыворотка.
– Как тебе эта онлайн-школа? Лучше, чем прошлая? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
– Немного. Но все равно они малость тормозят.
– Или просто ты слишком сообразительный.
Он ухмыльнулся и пожал плечами.
– Значит, теперь вы изучаете деревья? – Я пошарила в холодильнике, выбирая то из еды, что вот-вот испортится. Не такой уж я великий кулинар – зато человек творческий. Дайте мне несколько продуктов и, какими бы странными они ни были, я сварганю из них ужин. Я училась у лучших и у меня была куча практики.
– Да. Сперва деревья, потом океан.
– А ты продолжаешь заниматься историей?
Он уперся локтями в стол, и улыбка его погасла:
– Я не отстаю, но…
– Ты должен продолжать.
– Почему? Она в основном касается чеширов.
– Не следует употреблять данное слово. Это невежливо.
– Ладно, неважно, но вся эта чушь в книгах – о них. Маги вышли на свет лишь сто лет назад, хотя существуем мы столько же, сколько и люди. Почему же я не могу почитать нашу историю?
– Можешь. И должен. Но тебе нужно знать и ту и другую, помнишь?
– В магических школах не преподают людскую историю…
– Еще как преподают.
– Только в старших классах, да и то самое необходимое.
– Потому что они – спесивые ушлепки. Тебе нужно досконально разбираться в нашем мире, Мордекай. А его понимание включает в себя и человеческую историю.
Он разочарованно вздохнул:
– Лааадно.
Возможно, он и самый милый ребенок на планете, но все-таки он подросток. Я лично уже не помню, как долго длится пубертат, но, очевидно, пятнадцать – еще не предел. Жаль.
– Что у нас на ужин? – спросил он, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
– Понятия не имею. Просто рассматриваю все эти вкуснейшие ингредиенты.
– Твоя гримаса говорит о том, что ты лжешь.
А то я не знаю. Я вообще не большой поклонник овощей, но половину из того, что лежало передо мной, я просто ненавидела. Того, кто вывел брюссельскую капусту, следовало бы расстрелять.
Но нищим выбирать не приходится. Уна из магазина «Все от природы», не-магическая обитательница нашей «щели», обустроившая себе вполне пристойную жизнь, любезно снабжает меня некоторыми продуктами и другими предметами первой необходимости. Это куда лучше, чем голодать.
– Нарезать что-нибудь? – Мордекай выпростал руки из-под одеяла, которым обмотал плечи.
– Да, – я вытащила из нижнего ящика несколько картошек. – Займись этим, ладно?
Передняя дверь хлопнула так, что задребезжали стекла.
– Этой скотине лучше вернуть мои деньги!
– Дейзи дома, – пробормотал Мордекай, потянувшись за овощечисткой.
– Господи. Что это с ней?
Я принесла разделочную доску, овощечистку и нож, и в этот момент мимо пронеслась крошка-Дейзи со сжатыми кулаками.
– Скотина, очевидно, должна ей денег, и она хочет их получить, – «объяснил» Мордекай.
Я сурово зыркнула на него:
