вынужденным уйти на юг из Зобны, когда сдвинулся гигантский ледник (как и потомкам нашим суждено будет когда-то покинуть землю Ломар), храбро и победоносно разметав волосатых длинноруких каннибалов-гнофкехов, преградивших им путь. Алос не позволил мне, тщедушному, лишавшемуся чувств от нервного напряжения или телесных невзгод, примкнуть к рядам воинов. Но глаза мои были самыми зоркими среди всех горожан, несмотря на долгие часы, проведенные за изучением Пнакотских рукописей и приобщением к мудрости Отцов Зобны, так что мой друг, не желая обрекать меня на бездействие, дал мне задание непревзойденной важности. Он послал меня на вершину дозорной башни Тапнена; мне суждено было стать глазами всего нашего войска. Если Инуты отважатся штурмовать цитадель, пройдя по узкому проходу за пиком Нотона, чтобы застать врасплох гарнизон, я должен был зажечь сигнальный огонь, предупредив его защитников, чтобы спасти город от неминуемой гибели.
На башню я взошел в одиночестве: все крепкие телом мужи были нужны внизу. Мой разум мутился от истощения и волнения, ведь я не спал уже много дней, но воля моя была непреклонна, ведь я любил свою родную землю Ломар и мраморный город Олатоэ, что лежали меж пиками Нотона и Кадифонека.
Но пока я стоял в покоях на самом верху той башни, я видел тающую рогатую луну, красную, зловещую, дрожавшую в тумане над далекой долиной Банофа. Сквозь отверстие в крыше мерцала бледная Полярная Звезда, трепещущая, словно живая, глядевшая вниз подобно демону-искусителю. Мне мнилось, что ее дух злобно нашептывал мне, предательски склоняя ко сну, и слова, сулившие злосчастье, монотонно повторялись вновь и вновь:
Спи, о страж, покуда свет
В шесть и двадцать тысяч лет
Обернется и вернет
Мой огонь на небосвод.
Звезды новые гореть
Будут там, где неба твердь;
Звезд покоя, звезд забвенья
Сладостно благословенье:
Лишь когда назад вернусь,
С прошлым в двери постучусь.
Тщетно я боролся со сном, пытаясь связать эти странные слова с преданиями о небесах, известными мне из Пнакотских рукописей. Моя голова, кружась и тяжелея, склонилась на грудь, и когда я снова поднял взгляд, я грезил; в окно над ужасными, качающимися деревьями призрачного болота мне ухмылялась Полярная Звезда. И я сплю, сплю до сих пор.
Мучимый стыдом и отчаянием, иногда я неистово кричу, умоляя созданий из сна разбудить меня, чтобы Инуты не прокрались по тропе за пиком Нотона, застав врасплох стражей цитадели, но создания эти суть демоны, что смеются надо мной, отвечая, что я не сплю. Они потешаются надо мной во сне, пока желтолицые враги подбираются все ближе и ближе. Я не исполнил свой долг, я предал мраморный город Олатоэ и подвел Алоса, своего друга и командира. Но тени из моих снов по-прежнему издеваются надо мной. Они твердят, что земля Ломар существует лишь в моих грезах; что в тех краях, где в небе высится Полярная Звезда и над горизонтом ползет красный Альдебаран, где тысячи лет нет ничего, кроме льда и снега, и не ступала нога человека, есть лишь приземистые, снедаемые холодом желтокожие создания, имя которым «эскимосы».
И пока я терзаюсь от мучительной вины, в отчаянном стремлении спасти город, над которым нависла угроза, что с каждым мгновением все страшней, и тщетно пытаюсь очнуться от странного сна в каменном доме к югу от мерзких болот и кладбища на невысоком холме, Полярная Звезда, зловещая, чудовищная, наблюдает из черной бездны, безобразно моргая, словно неимоверное безумное око, что тщится передать некую странную весть, но помнит лишь то, что должна о чем-то сказать мне, не ведая сути тех слов.
Есть в земле Мнар необозримое стоячее озеро; ни один ручей не питает его и ни один не вытекает из него. Десять тысяч лет назад на его берегах стоял могучий город Сарнат, но теперь Сарната не стало.
Говорят, что в незапамятные времена, когда мир еще был молодым, еще до того, как люди Сарната пришли в землю Мнар, иной город стоял у озера, серый каменный город Иб, что был так же стар, как и само озеро, и населен созданиями, неприятными на вид. Весьма странными и уродливыми были они, как и многие другие твари зарождающегося, еще не оформленного мира. Письмена цилиндрических камней Кадатерона говорят, что населявшие Иб создания были зелеными, как воды озера и туманы, стоявшие над ним, пучеглазыми, шлепали толстыми губами, уши их были нелепыми, и они были лишены дара речи. Говорилось также, что они явились ночью с луны, окутанные туманом, вместе с безбрежным озером и каменным городом Иб. Как бы там ни было, доподлинно известно, что они поклонялись сине-зеленому идолу, вырезанному из камня и обликом подобному Бокругу, великой водяной ящерице, перед которым устраивали дикие пляски под растущей луной. В пергаментах Иларнека говорится, что однажды они открыли огонь, и с той поры разжигали костры во время многочисленных церемоний. Но письменных упоминаний об этих созданиях сохранилось немного, так как жили они в глубокой древности, а человечество юно, и его знания о тварях, населявших мир в те дни, весьма скудны.
Прошли миллиарды лет, и в землю Мнар пришли люди: смуглые пастухи с шерстистыми стадами, построившие Траа, Иларнек и Кадатерон на извилистой реке Аи. Некоторые из племен, что были бесстрашнее прочих, продвинулись к озерному берегу и возвели Сарнат там, где земля была богата драгоценными металлами.
Кочевые племена заложили первые камни Сарната недалеко от серого города Иб и немало дивились его обитателям. Но их удивление мешалось с ненавистью, так как они считали, что негоже подобным тварям появляться в мире людей после захода солнца. Их пугали странные серые каменные статуи Иба, вселявшие в них страх своей невероятной древностью. Никто не мог сказать, почему эти твари и эти колоссы пробыли в этом мире так долго; быть может, причиной был покой, царивший в земле Мнар, удаленной от других краев, что пробуждались или погружались в сон.
Чем дольше люди Сарната видели тварей Иба, тем сильнее росла их ненависть, отчасти и потому, что те создания были слабыми; их мягкая, студенистая плоть не могла противиться ни камню, ни копьям, ни стрелам. И настал день, когда молодые воины – пращники, копейщики и лучники – двинулись маршем на Иб и убили всех его жителей, сталкивая причудливые тела в озеро длинными копьями, так как не желали касаться их руками. Противные им колоссы из серого камня также были сброшены в воды озера, и они поражались, сколько труда, должно быть, ушло на то, чтобы доставить их сюда из неведомого далека, ведь ни в земле Мнар, ни в соседних краях подобных камней не было.
И ничего не осталось от древнего Иба, кроме сине-зеленого резного каменного идола, обликом подобного Бокругу, водяной ящерице. Его молодые воины забрали с собой, в Сарнат, как символ победы над древними богами и тварями Иба, как знак того, что теперь они правили землей Мнар. Должно быть, ночью, после того как его воздвигли в храме, случилось нечто страшное, так как над озером видели странные огни, а наутро люди увидели, что идол исчез, и верховный жрец Таран-Иш лежал бездыханный, словно сраженный неведомым ужасом. Перед смертью неверной рукой Таран-Иш успел нацарапать на смарагдовом алтаре знак Рока.
Множество жрецов сменилось после Таран-Иша, но сине-зеленого каменного идола так и не нашли. Друг за другом следовали века, Сарнат достиг небывалого расцвета, и лишь жрецы да старухи помнили, что нацарапал Таран-Иш на смарагдовом алтаре. Торговый путь теперь пролегал меж Сарнатом и Иларнеком, и драгоценные металлы из земных глубин меняли на другие металлы, редкие ткани, украшения, книги, ремесленные инструменты и все предметы роскоши, известные тем, кто селился на берегах извилистой реки Аи, а также
