– Старая чертовка! А может быть, сам черт? Поймите, сэр, не стоит смеяться, – сказала она, потому что Малькольмсон от души захохотал. – Вы, молодежь, всегда смеетесь над тем, от чего старики приходят в ужас. Ничего, сэр, ничего. Смейтесь на здоровье. А я буду молить Бога, чтобы вам никогда не пришлось плакать. – И добрая женщина, глядя на его веселье, сама начала улыбаться, на короткое время забыв о страхах.
– Ох, простите меня! – сказал Малькольмсон, отдышавшись. – Не подумайте, что я дурно воспитан. Просто ваша идея о том, что вчера ночью на моем кресле сидел сам дьявол… – И тут он опять залился смехом. Насмеявшись вдоволь, он отправился домой обедать.
В этот день крысиная возня началась несколько раньше. Даже правильнее будет сказать, что она началась еще до его прихода и лишь поутихла на короткое время с его появлением. Пообедав, студент немного посидел у огня, покурил, потом, убрав со стола, принялся за работу. В этот раз крысы беспокоили его чаще, чем прошлой ночью. Как же громко они возились! И сверху, и снизу, и со всех сторон! Как пищали, царапались и грызли стены! Как, постепенно теряя страх, высовывали морды из нор, щелей, трещин и прорезей в деревянных панелях! В мерцающем свете камина их глаза светились, как маленькие лампы, но он, очевидно, уже привык к их обществу, поскольку глаза их не казались ему страшными, его даже трогала их игривость. То и дело самые храбрые из них пробегали через комнату или вдоль стен. Время от времени, когда шум начинал уж слишком отвлекать, Малькольмсон хлопал по столу рукой или громко говорил «Кыш! Кыш!», и тогда они разбегались по дырам.
Так прошла первая половина ночи. Несмотря на шум, Малькольмсон все больше и больше уходил в работу.
Вдруг он оторвался от книги. Так же, как прошлой ночью, он почувствовал, как внезапно стихли все звуки. Не было слышно ни писка, ни царапанья. Воцарилась прямо-таки могильная тишина. Вспомнив о странном вчерашнем происшествии, он машинально посмотрел на кресло рядом с камином. И в эту секунду его охватило очень странное чувство.
Там, на большом старинном кресле с высокой резной спинкой у камина, сидела та же самая огромная крыса и наблюдала за ним злыми глазками.
Он схватил первое, что попалось под руку (это оказался логарифмический справочник), и швырнул им в крысу. Поскольку прицелиться как следует у него не было времени, книга полетела далеко от цели, и крыса даже не пошевелилась. Поэтому вновь было проделано вчерашнее упражнение с кочергой, и опять крыса в последнюю секунду успела вскарабкаться наверх по колокольной веревке. Как ни странно, и в этот раз с бегством странной крысы остальная крысиная компания вернулась к своим обычным делам. Сегодня, как и вчера, Малькольмсону не удалось заметить, в какую часть комнаты устремилась крыса, поскольку зеленый колпак лампы не давал свету проникнуть в темноту в верхней части комнаты, а огонь в камине горел не слишком ярко.
Посмотрев на часы, он увидел, что была уже почти полночь. Поэтому он не стал расстраиваться из-за этого крысиного дивертисмента, подбросил в камин дров и заварил ночной чай. Он успел проделать хорошую работу, поэтому решил, что заслужил сигарету. Усевшись на дубовое кресло у камина, он с наслаждением закурил. Втягивая табачный дым, Малькольмсон подумал, что неплохо было бы узнать, куда прячется крыса, поскольку у него появились определенные планы на завтрашний день, в которых не последнее место занимало приобретение хорошей крысоловки. Соответственно он зажег еще одну лампу и установил ее так, чтобы она освещала правый от камина угол комнаты. Затем собрал все свои книги и разложил их на столе в таком положении, которое позволяло при надобности без особого труда хватать их и метать в обнаглевшую тварь. Напоследок он укрепил конец колокольной веревки на столе, придавив его лампой. Взяв в руки веревку, он не мог не заметить, какой мягкой и гибкой она была, хоть и казалась очень прочной. Если вспомнить, как долго она не была в употреблении, это вызывало еще большее удивление. «На такой веревке можно и человека повесить», – подумал он. Покончив с приготовлениями, он окинул взглядом комнату и удовлетворенно сказал:
– Ну вот, дружок, теперь, наверное, мы кое-что о тебе узнаем!
После этого он вернулся к своей работе, и если, как и раньше, поначалу его беспокоил шум, производимый крысами, то вскоре он с головой ушел в теоремы и задачи.
И вновь внимание его было резко отвлечено. На этот раз это была не внезапно наступившая тишина, а шевеление веревки и движение лампы. Не поворачивая головы, он скосил глаза в сторону, убедился, что арсенал из книг находится под рукой, и лишь после этого прошелся взглядом по веревке. Он успел заметить, как крыса-переросток спрыгнула с веревки на кресло, умостилась на нем и впилась в него глазами. Правой рукой он взял одну из книг и, тщательно прицелившись, метнул в крысу. Та молниеносно отскочила в сторону и увернулась от снаряда. Тогда он бросил в нее вторую книгу, третью, но ни разу не попал в цель. Наконец он встал и замахнулся очередной книгой, тогда крыса пискнула и, похоже, испугалась. Это придало Малькольмсону решимости, книга полетела в сторону кресла и с глухим звуком опустилась прямо на крысу. Животное в ужасе взвизгнуло, бросило на своего гонителя полный ненависти взгляд, взобралось на спинку кресла, оттуда гигантским прыжком заскочило на веревку и молниеносно вскарабкалось по ней вверх. Лампа от резкого натяжения веревки дернулась, но благодаря своему изрядному весу устояла и не перевернулась. Малькольмсон не спускал глаз с крысы. Свет второй лампы позволил ему заметить, что тварь пробежала по деревянной панели и нырнула в дыру в одной из висевших на стенах огромных картин, полностью покрытых слоем пыли и грязи.
– Утром осмотрю жилище своего дружка, – сказал студент, отправляясь к креслу собирать книги. – Третья картина от камина. Надо не забыть. – Он стал одну за другой поднимать книги, комментируя их названия. – «Конические сечения» его не проняли. «Циклоидальные колебания функций» тоже. И «Фундаментальные принципы», и «Кватернионы», и «Термодинамика». Интересно, чем же я в него попал?
Малькольмсон подобрал книгу, посмотрел на обложку и обомлел. Лицо его сделалось бледным, как полотно. Поежившись, он растерянно посмотрел по сторонам и пробормотал:
– Библия, которую дала мне мать! Какое странное совпадение.
Потом он снова принялся за работу, а крысы в стенах возобновили обычную возню. Впрочем, они не беспокоили его, наоборот, теперь в их обществе ему было даже как-то уютнее. Вот только сконцентрироваться на задаче никак не удавалось, и после нескольких безуспешных попыток снова взяться за тему, изучение которой было прервано появлением гигантской крысы, он отчаялся и отправился в кровать. В этот миг через восточное окно в комнату проник первый луч восходящего солнца.