Мейсон удоволетворенно крякнул, отпустил руль и, соединив ладони мясистых рук, как будто поаплодировал себе.
– Этот выродок похоронен заживо. Он думает, что те, кто знал, где он, мертвы. Ого! Отлично, правда?
Дин Трумэн вдруг почувствовал смутное опасение – как будто кто-то провел зазубренным лезвием по его спине.
Дорога пошла в гору, взбираясь по склону холма Хокинса.
Гнев переполнял Дина. Он закрыл глаза и попытался подавить эмоции. Когда он заговорил, его тон был сдержан.
– Зачем? Просто скажите мне зачем. Джон? Я думал, что вы просто дурака валяете, возясь с таким подонком, как Доббс. Но, клянусь, он опасен. Серьезно. Он не из тех, с кем можно играть. А так, – Дин повел рукой, – все, что вы сделали, разозлит его.
Капли дождя, серебрящиеся в вихрях дворников, ударялись в ветровое стекло.
Дин покачал головой:
– Зачем вы придумали такую глупую… бесчеловечную штуку?
– Потому что, мы не могли убить его, – прошептал Джон на заднем сиденье.
Молния залила светом небо, озаряя лицо Джона. Он был серьезен. По спине Дина неожиданно пробежал холодок, заставивший его содрогнуться. Случилось что-то ужасное.
– Я тебя не понимаю, Джон, и вообще ни черта в этом не понимаю. Никто не заслуживает такого обращения.
– Скажи об этом Джуди, – еле долетел до Дина шепот Джона, но ему показалось, что звук этого имени ударил ему в уши.
– Джуди?
– Скажи ему, парень, – настаивал Мейсон.
Дин ощутил, как его периферическое зрение заслоняет туманная боль. Странное, нереальное предчувствие усиливалось с каждым ударом сердца. Ему хотелось помешать Джону Эвансу сказать то, что он собирался.
– Этот ублюдок изнасиловал ее. Уайти Доббс изнасиловал мою сестру – он изнасиловал Джуди.
Мир Дина Трумэна сузился, превратившись в статичное серое пятно. Он закусил губу, пока не почувствовал, как течет кровь, но солоноватый привкус растворился в вихре его чувств.
Дождь пошел еще сильнее.
В темноте Джон Эванс рассказал всю историю. Он первым заметил что-то неладное в предпоследнее воскресенье, когда лучезарная улыбка Джуди исчезла. Сначала он подумал, что причиной тому было окончание школы. Она ведь любила школу. Может, она испытывала печаль потому, что Дин уезжал в колледж. Но в понедельник она опять не пришла в школу, то же самое произошло во вторник. До той поры у Джуди Пинбрау были самые высокие показатели по посещаемости.
Несмотря на то что Джуди была не родной его сестрой, у Джона с ней сложились доверительные отношения. При всей разнице характеров они оба отличались чувством ответственности. Именно Джуди вытаскивала его из депрессий, заставляя говорить о своих проблемах, и мир снова оказывался весьма сносным местом. Но теперь пришла очередь Джона.
Он потребовал объяснений. Она сначала притворилась больной, затем утомленной. Но сколько ни силилась, не могла выдавить из себя улыбку. Правда вылилась наружу вместе со слезами.
– Это произошло две недели назад, в субботу, – сказал Джон. – После того как она оставила тебя в баре. Она припарковалась позади цветочного магазина. И там ее ждал Доббс.
Дин закрыл глаза. У него пересохло во рту, в горле першило. Он слушал спокойно, хотя с удовольствием заткнул бы уши.
Джон рассказывал, как Доббс напал на Джуди сзади, зажав ей рукой рот и заглушив крики, как она услышала тихий, но завораживающий звук, едва различимый за бешеными ударами ее сердца.
Клик.
После что-то холодное и острое коснулось ее шеи. Уайти сказал, что у ножа есть имя – Молния, что он его лучший друг и что, если она не сделает все, чего Доббс попросит, он собирается дать своему другу отведать внутренностей хорошенькой маленькой девочки. Затем Доббс отволок ее к мусорным бакам и там, на куче пустых коробок и увядших цветов, овладел ею.
– Почему ты не сказала мне или папе или не пошла в полицию? Ради всего святого? – допрашивал Джон сестру.
– Потому что вы бы попытались убить его, но не смогли бы, – отвечала она без энтузиазма.
Джон готов был лопнуть от ярости, но слезы Джуди привели его в себя. Если он хотел что-то сделать, нужно было держать себя в руках. А потом она взяла с него обещание, что ни он, никто другой и пальцем не тронет Уайти Доббса, что они не причинят ему физического вреда.
– Вы не можете его даже поранить, и никто не может. Он убьет вас, как только вы попытаетесь. Тебя, меня, маму и папу – всех.
– Бред собачий! Но если ты уж так в это веришь, пойдем хотя бы в полицию.
– Нет. Он не человек, а полиция бессильна против нечеловеческих существ.
Ее голос затих. Но дальше, в перерывах между рыданиями, она рассказала, как вернулась тем вечером домой, заперла все двери и окна, затем встала под обжигающий душ, сомневаясь, что ей когда-нибудь удастся отмыться. Джуди рассказала, как надела пижаму, но дрожь продолжала бить ее. Как меньше чем через двадцать минут после того, как Уайти Доббс изнасиловал ее, она снова услышала тихий звук в темноте своей спальни.
Клик.
Уайти Доббс снова изнасиловал ее.
Дождь усиливался. Молнии вскрывали небеса, а следом раздавалась канонада грома. Свет обнажил низкий потолок из темно-серых облаков, пласт грязных комков на ночном небе. Пропитанные водой деревья колыхались на резком ветру, ветки и листья неслись вдоль дороги.
– Почему Доббс согласился, чтобы его похоронил заживо брат девушки, которую он изнасиловал? – спросил Дин.
– У нас разные фамилии: Джон Эванс и Джуди Пинбрау. Он даже не понял, что она моя сводная сестра, и у него нет друзей, которые осведомили бы его об этом.
Дин перевел дыхание. У него родилась новая мысль.
– А когда он ее изнасиловал?
– В субботу, две недели назад.
– Две недели назад? – Дин вдруг почувствовал легкое головокружение. – И это случилось после того, как она ушла из ресторана? Я работал в тот вечер…
– Ты себя не вини. Ты же не мог знать, что ублюдок поджидал ее. Как раз там за цветочным магазином. Возможно, увидел, как она вышла, и спрятался в тени, пока она не дошла до машины, – голос Джона был тверд и спокоен, но каждое слово как будто вонзалось в грудь лезвием. – Не вини себя.
– Я не о том… – Дин почувствовал, что его голова как будто стала невесомой и в любой момент готова покинуть ворот рубашки и зависнуть под потолком «шевроле». – Он не мог этого сделать. Он не мог ждать ее.
– О чем это ты болтаешь? – требовательно спросил Мейсон. Горло Дина сжималось по мере того, как правда выходила на свет.
– Он оставался в ресторане.
– Что?
– Он ушел не раньше, чем через час после Джуди.
– Ты ошибаешься, – сказал Джон.
– Нет, нет, не ошибаюсь!
– И значит?.. – вопрос Джона повис в воздухе, как петля виселицы.
