— Конечно, не врешь, — примирительно сказала тетя Наташа, пожалев своего рослого сыночка. — Ты не врешь, ты фантазируешь. Если на агронома не выучишься, в писатели пойдешь, сказки сочинять станешь.
Потом бабушка Настя сказала, что пора болтовню прекращать и делами заниматься. Тетя Наташа продолжила завтрак готовить, дядя Федя пошел своих любимых поросят кормить, Игорь отправился курами и кроликами заниматься, а бабушка, Петька и Лена уселись грибы чистить.
Оказалось, что чистить грибы — намного скучнее, чем собирать их. Но Петька быстро вошел в ритм, и эта работа не мешала ему размышлять над тем, что рассказал Игорь.
Конечно, проще всего было бы подумать, что Игорь и впрямь нафантазировал, и если б он был Петькиным сверстником, то этим сказочкам про черного бычка верить не стоило бы. Потому что Петькины ровесники — большие любители всякие страшные истории придумывать; иногда они даже сами верят в то, что сочиняют. Но тут-то такую историю солидный восемнадцатилетний парень рассказал. Парень, которому осенью в армию идти. И кроме того: если человек что-то навыдумывал, а ему не поверили и сказали по-дружески, чтоб врал, но не завирался, он обычно не обижается. Что же касается Игоря, то Петька сразу уловил: парень всерьез раздосадован тем, что родные ему не верят. Даже, возможно, по-настоящему обиделся.
В общем, Петька решил: надо как-нибудь наедине поговорить с Игорем про Черного Быка и расспросить обо всем поподробнее. Кто его знает, может, этот Бык Петьке уже завтра повстречается, если они с бабушкой опять пойдут рыжики собирать. Ведь Игорь каким-то образом спасся от этого зверя. Значит, может опытом поделиться, расскажет, как себя вести и чем защищаться.
Но после завтрака Игорь сел на мотоцикл и уехал в село — у него там друзья были, и они на рыбалку, кажется, собирались. Бабушка взялась солить рыжики, а тетя Наташа — жарить подосиновики. Лена тоже себе нашла занятие. В общем, Петька опять остался сам по себе. Никому его помощь не требовалась, а бабушка еще и сказала:
— Иди вздремни малость, недоспал ведь сегодня.
Петька подумал: может, и правда поспать? Тем более что на улице дождь пошел. А когда дождь по крыше брякает, очень приятно спится…
Cначала Петьке во сне грибы привиделись. Рыжики, конечно. Он их собирал-собирал, а корзина все не наполнялась. Вроде бы он шел по тому самому оврагу, который вывел его на горку, где он утром бабушку дожидался. Даже пенек тот самый увидел. Пенек, на котором наяву сидел.
Но если наяву Петька с бабушкой дальше подниматься не стали, то во сне он продолжил путь, потому что надо было корзину наполнить. Так и шел, собирая рыжики. Брел вверх по ручью, в ту сторону, откуда наяву вышла бабка Трясучка.
Конечно, Петька и во сне об этом помнил. Ему очень страшно стало, потому что бабка могла в любой момент возникнуть у него на пути. Что именно это жуткая старуха могла с ним сделать — Петька не знал, но от этого ему еще страшнее становилось. Тем не менее Зайцев продолжал собирать нескончаемые рыжики в корзину, никак не желавшую наполняться. Он взбирался в горку, потому что не имел права повернуть обратно, пока корзинка не наполнится грибами. Кто ему такую задачу поставил — неизвестно, но почему-то Петька, который иногда даже маму с папой не слушался, неукоснительно ее выполнял.
И, конечно же, он помнил: где-то там, впереди, — таинственная Мертвая деревня, в которой можно повстречать страшного Черного Быка. Помнил, но все-таки шел вперед, подчиняясь какой-то неведомой и непреодолимой силе.
Через некоторое время подъем закончился, а ручеек стал совсем узеньким. Вот тут-то Петька и увидел первую избу. Вокруг нее ни полянки не было, ни даже прогалины какой-нибудь. Издали изба совершенно не походила на дом — ее можно было принять за бугор, поросший маленькими деревцами, кустами и высоченной крапивой. Наконец Петька подошел вплотную и только тогда разглядел обросшие мхом трухлявые бревна да какую-то дыру — очевидно, слуховое чердачное окно. Изба по самую крышу вросла в землю, а на крыше за долгие годы накопился слой почвы, на которой не только трава выросла, но даже кусты и деревца. Точь-в-точь как Игорь рассказывал.
И вдруг Петька заметил, что его корзина доверху заполнена грибами. Боязливо озираясь, он шагал по Мертвой деревне — шел от одной вросшей в землю избы к другой. Стояла такая тишина, какой наяву не бывает и быть не может. Когда Петька ходил утром по лесу, то и птичьи голоса слышал, и стук дятла, и шум ветра в ветвях… А тут он совсем ничего не слышал — ни журчания ручейка, ни даже собственных шагов.
Заброшенные избы стояли в два ряда — так, как в настоящей деревне. Всего изб было тринадцать, шесть на правой стороне и семь — на левой. Но никакой улицы на самом деле не было — она вся заросла огромными елями, которым наверняка больше ста лет насчитывалось. Обходя эти ели, Петька дошел до противоположного конца Мертвой деревни и оказался на правой стороне «улицы», напротив тринадцатой избы.
Тут находился небольшой холмик, в середине которого виднелась, как показалось Петьке поначалу, огромная лужа. Но именно отсюда вытекал ручеек, вдоль которого шел Петька, поэтому он понял, что это вовсе не лужа, а ключ. Когда же поднялся на холмик и заглянул в прозрачную воду, увидел верхние венцы колодезного сруба, заросшие густыми водорослями. А дальше — туда свет не проникал — стояла густая темень, так что дна колодца Петька разглядеть не мог.
Заглянув в колодец, Зайцев вдруг ощутил сильнейшую жажду. Во рту пересохло, будто три дня по пустыне ходил. Петьке ужас как захотелось зачерпнуть воды и выпить хотя бы одну пригоршню из этого колодца. Он уже потянулся к воде, как вдруг услышал за спиной треск кустов и какой-то тяжелый топот, от которого, кажется, земля содрогалась.
Петька обернулся и увидел, как из-за тринадцатой избы выпрыгивает огромный бык. Тот самый, о котором Игорь рассказывал.
Ростом он был, наверное, метра три, даже выше, а голова втрое превосходила по ширине нормальную бычью голову. Рога же были метровой длины, никак не меньше. И этот бык казался чернее самой черной сажи. Глаза его рдели, как уголья в печи, а в носу сверкало огромное золотое кольцо — даже больше того, что Игорь на пальцах показывал.
Черный Бык остановился всего в двух метрах от оцепеневшего Петьки, задрал кверху морду и разинул ярко-алую пасть. В следующее мгновение Петька увидел четыре пары огромных ослепительно-белых клыков! Они были такие длинные и острые, что любой кабан позавидовал бы.
Еще секунда — и эти клыки могли бы вонзиться в Петьку и перерезать его пополам. Зайцев истошно заорал… И проснулся.
