Ознакомительная версия.
В полутемном пустынном зале мерцали огоньки десятков свечей, камин ярко разгорелся, он успел без остатка переварить старые туфли. Сквозняк полоскал плотные шторы, хлопал ими со всей силы, поднимал так высоко, что становилась видна темнота за распахнутыми настежь окнами – будто жаркой летней полночью, если забыть о холоде! Среди отсветов живых огней и полета занавесей пара смотрелась романтично, таинственно.
Ксении почудилось, будто она созерцает сцену слишком интимную, не предназначенную для чужих глаз. Она ушла и, оказавшись в холле, немедленно отобрала у Кости пиджак.
* * *
Сгусток живого счастья, облеченный в стройное тело и приятное, улыбчивое лицо, носившие имя Ксения Царева, аккуратно прошагал на высоких шпильках в сторонке от Виталия – по направлению к раздевалке. Об руку с женщиной – мужчина – тугой узел, сплетенный из гордости и желания, силы и тревоги: Константин. Виталию было очевидно, что Костя дохаживает последние холостяцкие дни, хотя сам еще не догадывается об этом. Виталий тоже сомневался бы, даже если бы его женщиной была Ксения Царева! Тем не менее он проводил уходящую парочку привычным вздохом и дежурной мыслью: «Когда же у меня-то жизнь наладится?»
Было немного досадно, что Ксенька, с которой больше года отзанимались в одной группе, с которой так увлеченно обсуждали вопросы трансперсональной психологии, которая весь прошлый новогодний праздник доверчиво проплакала в уголке танцзала в его плечо, рассказывая о своей несчастной любви[1], сейчас не отыскала его взглядом, чтобы кивнуть на прощание. Виталий еще раз вздохнул.
Спать хотелось отчаянно. Глупо было во втором часу ночи пить третью чашку кофе и нарываться на дичайшую аритмию. Пора ехать домой. Перед отъездом, ясное дело, следовало протанцевать последнюю танду, в просторечии – «блок»: четыре собранных вместе в непрерывную запись мелодии. Длинная, худощавая – жердь жердью, если бы не двигалась так великолепно! – Лера Петрова обнаружилась сразу: ее стриженый перышками затылок возвышался над головами беседующих и танцующих. Лера на высоких каблуках была ростом вровень видному Виталию!
В зале было темно и пустынно, и Виталия туда совсем не тянуло, хотя он терпеть не мог танцевать в тесной толпе. Кто же это любит!
– Ну, как твои поиски, Виталик?
Он понял, что Лера имеет в виду.
– А я и не ищу. Где искать-то? И как?
– Ты, Виталик, рисуешься просто! Посмотри, сколько вокруг женщин! Симпатичных, умных, свободных…
– Это не женщины! – парировал Виталий. Он примерно знал каждую следующую фразу полушутливого диалога.
– Как не женщины? – опешила собеседница. – Что ты имеешь в виду?
– Потому что вместо того, чтобы просто дать, они пускаются в какие-то никому не нужные рассуждения: зачем, когда, на каких условиях!
– Виталий! Но ты же говорил, что тебя давно перестали устраивать связи на уровне провинциального санатория!
– Перестали.
– А если женщина дает сразу и без рассуждений, это и есть санаторий!
– Нет, я поднимаю планку! – твердо заявил Виталий, вовсе не намеренный при этом соглашаться с Лерой.
Однако та просияла:
– То-то же! Обрати внимание вон на ту, черненькую. – Она махнула головой в сторону пухленькой хохотушки Наташи, помощницы Коренева. – По-моему, она неравнодушна к мужчинам, и у тебя есть шанс! Она не производит впечатления безмозглой.
В углу располагался столик, на котором каждый из участников рождественской милонги оставил свое угощение: тортики, домашние пироги, конфеты, вино. Бережно взяв Наташу за руку, ее как раз в этот момент подводил к столику полный молодой человек с хвостиком на затылке – Виталий сейчас не сумел вспомнить имя – из фанатов – «добровольцев». Он прежде учился у Измайлова, теперь все чаще захаживал к Лео. Наташе последнее время определенно нравилось с ним заниматься, и Виталию доставалось от талантливой девушки меньше внимания и помощи, чем прежде. Он посмеивался, молодежи старался не мешать и чаще для разъяснения сложных моментов теребил самого Коренева. Виталий проследил взглядом, как толстячок заботливо обеспечивает свою спутницу едой и выпивкой. Наташа, против обыкновения, не заливалась смехом через каждое слово, а мягко, нежно улыбалась кавалеру.
Виталий иронично повел бровью и вернулся к беседе:
– Наташка – ведущий программист в какой-то крупной фирме.
– Да, я забыла, что вы занимаетесь в одной группе! Так в чем же дело?
– Она не в моем вкусе. Я же говорил: не люблю брюнеток и толстушек!
– Предпочитаешь белые перья и строгие формы, вроде моих? – поддела Лера.
– С замужними бесперспективно: я, кажется, хочу нормальную семью.
Виталий уклонился от истины. Не в перспективах дело. Худощавое, скуластое, несколько «лошадиное» лицо Леры тоже не возбуждало его воображения. Зато с Петровой классно дружить и танцевать, как раз потому, что она вовсе не навязывается в ином качестве!
– Ты, друг мой, как я вижу, слишком привередлив! Это заставляет сомневаться: хочешь ли ты вообще… чего-то?
– Чего-то – точно хочу!
Виталий, резко отшагивая назад, увлек за собой и слегка развернул партнершу, ее нога автоматически обвилась вокруг его колена. Получилась эффектная концовка под последний такт мелодии. Умница Лерка: не подвела! Крутнул-то он, если честно, коряво.
Ритм сменился – в новой мелодии он был скорым и четким. Милонга – быстрое танго, требующее хорошей разворотливости и иного типа движений. Из учеников старшей группы только глубокоуважаемый друг Сергей Травкин справлялся с исполнением милонги еще хуже. Но разве такое утешает? Травкин нерегулярно ходит на уроки и вообще по другой части. Кто бы знал, как основательный, неторопливый Виталий не любил танцевать милонгу! Его бывшая партнерша знала. Он так мучительно и невпопад дергал ее под торопливые аккорды милонги.
Ее звали Света. Она была активна в постели, пекла вкусные пирожки, изъяснялась пошлыми шутками и банальными суждениями, но у нее был ласковый и теплый взгляд. Виталий настраивался серьезно, однако в капризах Светланы, необоснованном надувании губ и отстранении вновь заблестел глуповатыми маслеными глазками «санаторий». Из-за нее Виталий упустил Ксению. Впрочем, Бог, значит, не дал!
Виталий прилежно учился, честно осваивал и милонгу, но для завершения танцевального вечера это тяжеловато! Тем временем тело, приученное ходить под музыку, сделало первые короткие и быстрые шаги. Легкость, с какой Лера послушалась – или, как принято говорить среди любителей танго, «повелась», – выглядела как издевательство. Виталий остановился. Пропустил два такта, еще два. В голове звенела пустота, тело напрасно ждало хоть каких-то команд от высшей нервной системы и, не получая ни единой, погружалось в нирвану.
Ознакомительная версия.
