Паромщик не хотел, чтобы кто-то жил на Альвере еще и потому, что это означало, что ему придется два раза в неделю доставлять туда почту и продукты. И дело не только в легенде: в штормовую погоду туда нелегко добраться. Альвер был недобрым местом, даже рыбаки, ловившие в глубоких водах, обходили этот остров, отворачиваясь в другую сторону, когда он возникал на горизонте — лучше было на него не смотреть. И вот теперь этот вековой цикл начинался снова.
Фрэнк Ингрэм перегнулся через корму, глядя на пенящийся след от лодки; рядом с ним сидел Джейк, черно-белый колли, прислонясь к нему всей своей тяжестью, как всегда. Джейк легко приспосабливался, он не возражал, если его куда-то везли — лишь бы быть при хозяине.
Солнечный свет вспыхивал на воде и так сильно слепил глаза, что когда Фрэнк смотрел вверх, в глазах у него рябило. Западное побережье в спокойную погоду разительно отличалось от того майского дня, когда ему пришлось скрываться от ненастья в каюте. Он ощущал дразнящее непостоянство погоды: завтра она может быть такой же буйной, какая она спокойная сегодня.
Фрэнк почувствовал на себе взгляд лодочника, буравивший его с презрением, почти со злостью. Потому что он — чужак. Его никто особенно не приветил, даже услужливый капитан порта, в прошлом военный моряк, помогал ему только потому, что это входило в его обязанности, а он привык выполнять приказы. Казалось, он говорил: «Если вы хотите жить на Альвере, сэр, это ваше дело. Я здесь нахожусь, чтобы помочь вам, сделать все, что от меня требуется, но не больше. Вот вам расписание движения парома, зависит, конечно, от погодных условий. Мы перевезем ваш багаж, потому что нам за это заплачено, а иначе мы бы не стали». Холодная вежливость, каждый раз добавляет «сэр».
Фрэнк посмотрел в другую сторону, защищая глаза от солнца. Паромщик стоял к нему спиной, но у Фрэнка было чувство, что тот отвернулся только что. Далеко на горизонте фермер смог разглядеть неровные очертания, которые слегка возвышались над морем, слишком большие для судна, длинные и плоские. Восточное побережье острова Альвер!
Легкий холодок пробежал по его спине, леденящая дрожь напомнила ему о том дне, три месяца назад. Альвер. Для него это был теперь не просто остров у западного побережья, это был его лом. Только сейчас он осознал это, и от шока у него перехватило дыхание — как будто начался приступ астмы. Он понял, что «Гильден Фарм» потеряна навеки, вместе с Гиллиан. Он потерял жену и дом; это походило на пробуждение от дурного сна, он понял, что все произошло наяву.
Минутное сожаление. Джейк еще сильнее прижался к его ноге, как будто он понял и захотел сказать: «Нам не следовало этого делать, хозяин. Надо было повременить с год, посмотреть, что будет тогда. Но сейчас слишком поздно».
— Боюсь, мы сожгли свои корабли, Джейк, — Фрэнк протянул руку и потрепал пса за уши. — У нас нет выбора, потому что даже если мы передумаем, остров этот у нас никто не купит, если его за сорок лет не купили.
Как будто отвечая ему, пес медленно постучал хвостом о палубу.
Теперь они хорошо видели остров, напоминающий огромное морское животное, плывущее на поверхности, с ужасной зубчатой головой на одном конце, сужающееся к удлиненному чешуйчатому хвосту на другом, частично погруженное в воду, чтобы наблюдающий не мог сразу понять, каков его подлинный размер. Голова поднята, зубастые челюсти раскрыты в устрашающем оскале.
Не приближайся, на Альвере смерть; всегда была и всегда будет.
— Мы все это просто выдумали, увлеклись фантазией, старик, — Фрэнк погладил Джейка по голове. Пес снова завилял хвостом, но опять медленно, без энтузиазма, как бы говоря: «Я пойду за тобой повсюду, хозяин. Даже если Альвер и недоброе место».
— Через десять минут пристанем, — паромщик говорил недоброжелательно, не вынув трубку изо рта, слюна скопилась в уголках его губ и медленно текла по щетинистому, выдвинутому подбородку. — Перенесите все на берег побыстрее, у нас нет времени здесь задерживаться. «Никто не задерживается на Альвере, если есть хоть что-то в голове», — подумал он.
* * *
До октября стояла прекрасная погода. Фрэнк без устали трудился, начиная с того дня, когда он прибыл на остров. Его первой задачей было сделать дом как можно более пригодным для жилья, использовав большую часть существующей мебели, изъеденной древоточцем, в качестве топлива для «Рэйбэрн»; заменить куски шифера на крыше; починить больше всего пострадавшие части дома; он даже ухитрился расшить швы каменной кладки на западном фронтоне.
Джейк спал на коврике в кухне, он ничего не понимал, но не испытывал неблагодарности, потому что эти первые несколько ночей ему разрешили оставаться в доме. На «Гильден Фарм» он всегда ночевал в сарае, но теперь для Фрэнка была важна компания.
В течение второй недели сентября прибыли овцы Фрэнка — двести кланфорестов, доставленные из Шропшира. В Шотландии и на островах вошла в моду эта порода; если же ты был шропширским фермером, то непременно разводил суффолкских овец — в этом не было никакого смысла, но так уж повелось.
Воздух уже стал холоднее; осень рано пришла на западные острова. Работа была лучшим лекарем скорби, обнаружил Фрэнк. Во многих отношениях он правильно поступил, перебравшись сюда, потому что в этом была какая-то новизна, какой-то вызов. Он уже начал думать о весне, сезоне окота овец.
Единственная преграда стояла на его пути, и он не мог избавиться от мысли о ней. На следующей неделе — годовщина смерти Гиллиан; во вторник ему будет трудно; он смирился с этим и морально подготовился. Это барьер, который он должен преодолеть; а потом жизнь продолжится, потому что он больше не станет огладываться назад каждый день, пытаясь вспомнить, что они с Гиллиан делали в это время год назад. После вторника для него начнется новый цикл.
Этот отсчет пугал его. В воскресенье вечером Фрэнк не стал подниматься в спальню, потому что не мог находиться один в постели, а чтобы переломить себя, ему не хватало силы воли. Вместо этого он задремал в кресле у «Рэйбэрн», потом заснул беспокойным сном и проспал всю ночь. На следующее утро он поднялся с болью в мышцах и в плохом настроении, с той небольшой головной болью, которая обычно усиливается в течение дня. Он не стал завтракать, только покормил Джейка и пошел к овцам. Его приветствовал хмурый, серый день — перерыв в долгой засухе, с моря надвигался туман. Дождя не будет, будет просто уныло и серо весь день. И с каждым часом усиливалось его собственное уныние.
Ему не хватало энергии, он занимался только самыми необходимыми делами, но оттягивал момент возвращения в дом, пока не стало темно. Голода он не ощущал; он едва заметил тошноту, и когда начал меркнуть дневной свет и он пришел домой, то без всякой охоты сделал себе сэндвич с мясными консервами, отдав большую часть Джейку, который стал привыкать выпрашивать у него куски.
