– Нравится?
– Нигде больше жить не хотел бы.
Колхаун кивнул.
– Значит, вы понимаете, о чем я говорю. – Председатель сниходительно улыбнулся Барри. – Я первым готов признать, что такой образ жизни подходит не всем. Кое-кто болезненно реагирует на наши строгие требования. Что поделаешь, ассоциация обязана поддерживать высокий уровень ради блага всего поселка. Однако делать из этого вывод, будто мы занимаемся похищением людей или еще какой-то противозаконной деятельностью, просто смешно.
Барри хотелось сказать еще многое, но Геддес уже закрыл блокнот, жестом велел Барри замолчать, поблагодарил Колхауна и двинулся к двери.
Когда они выходили, свет в зале погас. Обернувшись, Барри увидел, что Колхаун снова сидит за столом точно в той же позе, что и раньше.
Дрожь пробирала от этого зрелища.
– Ну что? – спросил Барри, как только за ними закрылась дверь.
Он не мог не спросить, хотя уже догадывался, каким будет ответ.
– Я буду рекомендовать следствию, – сказал Геддес, – сосредоточить усилия на поиске преступника или преступной группы лиц со стороны. Возможно, это люди, у которых есть причины желать зла вашим друзьям. По моему мнению, мистер Колхаун никоим образом не замешан в их исчезновении – если исчезновение в самом деле имело место, – и я не склонен думать, что ассоциация домовладельцев вашего поселка совершала или принимала участие в совершении каких-либо преступлений.
– Они…
Агент жестом остановил его.
– Я понимаю вашу неприязнь к ассоциации, но, по-моему, она мешает вам трезво смотреть на вещи. Предположение о причастности этой организации к исчезновению ваших друзей логически ничем не обосновано и не подтверждается никакими уликами. Разумеется, это не значит, что мы не будем искать ваших друзей. Конечно, будем! Большинство наших расследований связано с поиском пропавших людей, и такие дела очень редко остаются нераскрытыми. А наше отделение в этом плане бьет все рекорды. Мистер Уэлч, мы свое дело знаем. И делаем его как надо. Мы будем вам сообщать о ходе расследования, но, если откровенно, скажу вам сразу: обвинения ваши не по адресу.
«Нигде больше жить не хотел бы».
Барри внимательно посмотрел на агента, кивнул и пошел к машине, сказав:
– Я понимаю.
На этом все и закончилось.
По крайней мере, на первый взгляд. Не было никаких известий о пропавших друзьях, зато не приходили и новые извещения о штрафах. Никто не вторгался в сад и не врывался в дом. Прошла еще неделя и следующая – ничего. Все стало как в первый месяц после переезда. Морин оказалось нетрудно притвориться, будто ничего не случилось. Она помогла Барри покрасить дом в коричневый цвет с травянисто-зеленой обводкой окон и дверей. Потом они съездили в город и забрали вещи из офиса – каким-то чудом там все было на своих местах. Морин удалось набрать еще несколько клиентов через свой бухгалтерский сайт.
А еще она была беременна.
Уверенность пришла не сразу. Месячные у нее часто запаздывали на день или два, а однажды задержались на целую неделю. Но когда миновали две недели без малейших признаков приближающейся менструации – ни отеков, ни повышенной жирности кожи, ни ПМС, – Морин поняла, что и в самом деле ждет ребенка.
Она и раньше догадывалась, что на этот раз все по-настоящему, только Барри говорить не хотела – боялась сглазить.
К тому же она не представляла, как он воспримет известие. Даже без всех этих безумных событий – кто знает, готов ли он стать отцом. Да и хочет ли, сколько бы ни уверял в обратном.
На четырнадцатый день она ему сказала – вечером, в постели.
– У меня есть для тебя новость.
– Хорошая или плохая?
– Теперь и не знаю… – Морин посмотрела ему в глаза. – Я беременна.
– Точно?
– Задержка две недели.
– Это же замечательно!
Барри стиснул ее в объятиях. Только сейчас она поняла, как боялась его реакции. Ее затопила глубокая радость. Они проговорили полночи, а потом любили друг друга.
В Корбане был всего один врач, терапевт. Барри и Морин не доверили бы ему здоровье будущего малыша, даже не будь вражды между городом и Бонита-Вистой. Поэтому наутро Морин занялась поисками в Интернете и нашла в Сидар-Сити акушера-гинеколога, пользующегося хорошей репутацией. Далековато, конечно, но для ребенка не жаль никаких усилий. Они записались на прием и два дня спустя приехали к доктору Хольму.
Все прошло хорошо. Строго говоря, Морин была в группе риска из-за возраста, но врач сказал, что здоровье у нее прекрасное, она правильно питается и принимала все нужные витамины даже до зачатия. Единственное, что его беспокоит, – Морин не привита от краснухи. Краснуха во время беременности приводит к серьезным нарушениям развития у ребенка, поэтому он рекомендует по возможности не находиться в толпе, не летать самолетами, не посещать кинотеатры и парки аттракционов, а также не общаться с людьми, недавно приехавшими из-за границы, – они могут быть носителями вируса.
Морин обзвонила всех своих калифорнийских подруг, а затем потащила Барри в гости к Лиз.
Та выглядела усталой и постаревшей, хотя в прошлый раз, когда Морин приходила к ней с Данной и Лупе, казалась вполне бодрой. Жизнь словно утекала из нее. Барри обнимал Морин за талию, держа ладонь на ее животе, и она, приняв веселый вид, рассказала великую новость. Морин надеялась, что Лиз обрадуется за нее, однако выражение лица старшей подруги не изменилось – на нем как будто навечно застыла мрачная гримаса.
– И что делать будете? – отрывисто спросила она.
Морин озадаченно сдвинула брови.
– В каком смысле?
– Супружеским парам в Бонита-Висте запрещено иметь детей.
– Неправда! У Уильямсов есть дети. И на теннисном корте я видела подростков.
– Запрет на детей приняли недавно. У кого раньше были дети, тут уж ничего не поделаешь, а тем, кто поселился в поселке за последние три года, запрещено рожать и брать приемных детей.
– Не видел такого правила. – Барри теснее прижал к себе жену.
Морин тоже не видела, но ведь они так и не разгадали тайну изменяющегося устава, и досконально изучить весь огромный том тоже не успели. Не приходилось сомневаться, что Лиз говорит правду.
– Года два назад жил здесь один человек, – сообщила Лиз монотонным голосом. – Дент Ролсхейм. У него было двое детей от первой жены, которые при разводе остались с ней, в Финиксе. Он приехал сюда с новой женой, но старался отсудить детей, все деньги вбухал в процесс. Наконец суд постановил, что они будут заботиться о детях по очереди – мать забирает их на весь учебный год, а Дент – на каникулы и разные праздники. Он привез детей сюда, и на следующий же день они исчезли. Все исчезли – Дент, дети, вторая жена… Больше о них никто не слышал.
