Человек в деловом костюме был незнакомый, и от этой безличности происходящее делалось еще страшнее. Морин знала, зачем он здесь и кто его прислал. Знала и кто на нее донес.
Лиз.
Морин рванулась сесть, расцарапать ему лицо и вырвать глаза, а он ударил ее в живот. Пока Морин, обхватив себя руками, хватала ртом воздух, нападавший разогнул вешалку.
– Статья шестая, – произнес он. – Раздел третий, параграф D.
– Не-е-е-е-ет! – провыла Морин.
Он с ухмылкой раздвинул ей ноги.
И тут у него на груди расцвело алое пятно.
Он распрямился, выпучив глаза, и попытался схватиться за спину. В горле у него что-то мерзко булькнуло. Он уронил вешалку и, тоненько завизжав, качнулся вбок.
И тогда стало видно, что у него за спиной стоит Лиз. Она вытащила из спины незнакомца нож и воткнула его снова, немного выше. В этот раз на рубашке не появилось кровавое пятно, зато сзади брызги полетели во все стороны – на руки Лиз, на ковер и туалетный столик. Человек повалился на постель рядом с Морин, дергаясь в конвульсиях. Морин скатилась с кровати, а когда оглянулась, он уже лежал неподвижно.
Лиз стояла, опустив руки, вся в крови.
– Прости меня, – сказала она и заплакала. – Прости, я так виновата…
Морин, поднявшись с пола, крепко обняла подругу.
– Я слабачка. Поддалась им, ничего не смогла сделать, – рыдала Лиз. – Лишь бы они перестали.
Морин посмотрела на труп, лежащий на кровати. Нож Лиз торчал в обтянутой пиджаком спине.
– Я им не говорила, – всхлипнула Лиз, размазывая кровь по лицу. – Честное слово! Я знала, что они знают, но рассказала им не я.
У Морин словно камень упал с души.
– Я верю.
– Все равно я должна была им помешать… Я знала, что они кого-нибудь к тебе пошлют. Спряталась возле дома, а когда он явился, пошла за ним.
Морин не могла отвести взгляд от мертвого негодяя.
– Теперь они нас обеих в покое не оставят.
– Меня не тронут. Я перешла к ним.
В словах Лиз явно скрывался какой-то двойной смысл, но Морин ничего не понимала.
Лиз как будто распрямилась, у нее словно открылось второе дыхание.
– А насчет тебя они, конечно, удвоят усердие. Уехать бы тебе отсюда… Где Барри?
– В Пенсильвании, у него там сестра.
– Тогда поезжай в другой город, поживешь пока в гостинице. И мне не говори, куда!
– Но… – Морин показала на мертвеца. – Ты убила их человека. Они тебе этого не простят.
– Не волнуйся.
– Я не могу тебя тут бросить!
– Езжай! – приказала Лиз.
– Но как же…
– Я сделаю все, что нужно. А ты хватай самое необходимое и беги. Давай, быстро!
Устав Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста.
Статья VI. Права и обязанности домовладельцев.
Раздел 8, параграф G:
Домовладелец на территории своего участка вправе применять силу по своему усмотрению, вплоть до смертельного исхода.
Морин позвонила Барри из гостиницы в Сидар-Сити.
Барри только вернулся из больницы в дом сестры, измотанный вконец, но от рассказа Морин вся усталость с него слетела. Она, как и велела Лиз, сложила самые необходимые вещи в «Тойоту» и уехала. К рассвету Морин добралась до Сидар-Сити – и вот уже целый час пыталась дозвониться Барри, пробуя каждые пять минут.
– Они хотели убить нашего ребенка, – прошептала она в трубку.
От этих слов у него холод прошел по спине.
Для Шери он больше ничего не мог сделать, а Брайана поддерживали его собственная сестра, Марго, и вся ее семья. Барри вылетел на запад ближайшим рейсом – самолетом «Америкэн эйрлайнз» до Сент-Луиса. Прождав не больше часа в аэропорту Сент-Луиса, он получил резервное место эконом-класса в самолете на Солт-Лейк-Сити и уже под вечер обнимал Морин в номере гостиницы «Холидей Инн».
Морин снова рассказала ему о происшедшем, на этот раз со всеми подробностями. Затем Барри попробовал позвонить Лиз, выслушал двадцать долгих гудков и, не дождавшись ответа, повесил трубку. Позвонил Брайану в больницу – там все было без изменений.
– Переночуем здесь, – сказал он Морин, сидевшей рядом на кровати. – Завтра я поеду домой, а ты побудь в гостинице несколько дней, пока я там… разберусь.
– Нет! – Морин вцепилась ему в руку. – Не возвращайся туда, не надо! Продадим дом, продадим все и не будем больше вспоминать об этом!
– Дом нельзя продать, на него наложен арест, забыла?
– Ну и черт с ним тогда! Считай, потерянные деньги. Проживем как-нибудь. Купим маленький типовой домик. Если придется, будем снимать квартиру.
– Ты же сама говорила – так просто мы от них не отделаемся. Остались записи, документы. Это финансовое самоубийство…
– Прекрати! С каких пор тебя беспокоит вопрос финансов?
Барри посмотрел ей в глаза.
– Ты права. Я просто… не хочу сдаваться. Не могу допустить, чтобы они победили.
Морин подозрительно прищурилась.
– А что значит «разберусь»?
– Ты не поймешь…
– Ага, чисто мужское дело? Так, что ли?
– Да нет…
– Настоящий мужчина всегда поступает по-мужски?
Барри стиснул ее плечи.
– Кто-то должен дать им отпор!
Морин вырвалась и встала.
– Ты сам-то слышишь, что несешь? Заговорил, как персонаж паршивого вестерна! Они хотели сделать мне аборт, уничтожить нашего ребенка!
– Потому я и должен туда поехать.
– Барри!
– Я обязательно вернусь.
– Не пущу!
– У тебя нет выбора. – Барри прямо посмотрел на нее. – У меня нет выбора.
В Бонита-Висту он приехал около полудня. Охранник у ворот гадко улыбнулся, заставил предъявить водительское удостоверение и бесконечно долго искал фамилию в списке домовладельцев. Удовлетворившись, наконец, охранник открыл ворота. Барри, проезжая мимо, выплеснул ему в лицо остатки лимонада с подтаявшими кубиками льда из одноразового стаканчика и, крикнув: «Придурок!», прибавил газу.
В их отсутствие над домом снова надругались. Природную красоту сада обезобразили искусственным газоном, словно перенесенным сюда с какой-нибудь площадки для гольфа. Оставили одно-единственное дерево, кусты выдрали с корнем, ямы от них заровняли и сплошь засадили ярко-зеленой травкой.
Дом как будто сошел со страниц книги Доктора Сьюза[14]. Крышу раскрасили черно-белыми зигзагами, обращенную к улице стену выкрасили в ярко-желтый цвет, окно верхнего этажа – в красный, два нижних окна – в синий. Дверь мало того, что покрасили в розовый, так еще и обили чем-то пушистым.
Внутри убрали почти всю мебель, со стен исчезли рисунки Морин и фотографии. Остались только диван, кофейный столик и стереосистема в гостиной, а в залитой кровью спальне – кровать, туалетный столик и телевизор. Куда делись другие вещи – неизвестно. Барри подозревал, что не в камеру хранения.
