Но вот Ольга проползла почти половину пути, и скорость ее заметно выросла. К концу пути она почти бежала на четвереньках.
Ди. Миляева Диана.
Моя бывшая девушка.
Я смотрел на шатающееся передо мной грязное существо с поседевшими волосами. Только глубоко запавшие крохотные угольки глаз вдруг засверкали каким-то сумасшедшим весельем.
Она исподлобья взглянула на меня и — не верю своим глазам! — послала мне воздушный поцелуй, хихикнув при этом. Вихляющей походкой она ступила на мост.
Она встала на него, не опускаясь на четвереньки.
В немом очаровании я смотрел на этот феномен. Этого просто не может быть!
А она, легко перебирая ногами (как будто и не умирала полчаса назад, пуская изо рта пену), едва касаясь бревен, в мгновение ока перелетела на другую сторону. Она промелькнула по мосту, как маленькая девочка, играющая в «классики».
Теперь ты.
Я немигающим взглядом изучал грубо связанные между собой бревна. Совершенно некстати я обратил внимание, что обрубленные сучки стали сочиться смолой.
Другая сторона обрыва казалась мне каким-то фантастическим миром, тем миром, где нет места предательству и обману, насилию и убийствам, и вообще злу. Всеми порами кожи я ощущал, что передо мной мост в рай. Пройди по нему, и тебе даровано спасение. Насколько ты веришь в бога, настолько велики твои шансы попасть в рай…
Я ступил на бревна и сразу почувствовал, насколько непрочно они скреплены. «Возможно, — подумал я, — если бы мы использовали только одно бревно, можно было сесть на него верхом и потихоньку подпрыгивать, как наездник, отбивая себе все причиндалы. Ха-ха!»
Я никогда особенно не любил высоту, и сейчас, стоя на четвереньках над разверзнувшейся пропастью, я вдруг отчетливо представил свое изуродованное тело на горячих камнях. По спине потекли ручьи пота.
Я стал осторожно ползти по бревнам, читая про себя все известные молитвы.
Укушенная змеей рука окончательно потеряла чувствительность, мне казалось, что я упираюсь в ствол дерева безжизненным обрубком, который больше напоминал рудиментарный орган, нежели руку.
Пройдя половину пути, я внезапно почувствовал, что мой кишечник не прочь бы освободиться от лишнего. Это почему-то развеселило меня. Давясь смехом, я остановился, пытаясь избавиться от неожиданно обуявшего меня приступа веселья. Действительно, что может быть смешнее, чем наложить в штаны, переползая ущелье, словно старый больной рак?
— Ты что, уснул там? — словно в тумане донесся до меня голос Вита.
Все еще посмеиваясь про себя, я продолжил путь.
До края скалы оставалось меньше метра, когда мое левое колено, и без того болевшее, наткнулось на острый обломок сучка. Я ощутил в ноге такую боль, что невольно вскрикнул и покачнулся. Бревно стало плавно выезжать из-под меня, я чувствовал, что начинаю падать. Дыхание мгновенно перехватило, желудок подскочил к горлу, я судорожно ухватился руками за выступ скалы. Внизу раздался глухой стук — это упал мост.
«Ну, вот и все», — вдруг совершенно спокойно подумал я, скрипя зубами от напряжения. Я висел практически на одной руке, тело и ноги свободно болтались над пропастью. Я поднял правую руку, пытаясь схватиться за выступ, и тут же со стоном опустил ее. Сухожилия на запястье руки, отчаянно хватавшейся за выступ, натянулись, как гитарные струны.
Раздался испуганный вскрик Ольги.
Надо мной склонилось лицо Вита, череп, туго обтянутый кожей.
— Ну что, Рэмбо?
— Дай… руку… — прохрипел я.
Вит присел на корточки.
— Моя задница передает привет твоей роже, Дима. Вы ведь с ней как близнецы-братья. — На его лице зазмеилось уродливое подобие улыбки. — Чего же ты не остришь, Стропов? Может, грохнешься вниз? Это сойдет за шутку. Наши дамы будут в восторге от этого шоу.
Рука начала неметь. Теряя сознание, я с ужасом увидел, как глаза Виталия горят дикой злобой.
Пальцы, обхватывающие неровный выступ камня, начали медленно разжиматься, и тут Вит вдруг резко подхватил меня за подмышки и стал тянуть на себя.
— Нет, это было бы неинтересно, — пыхтел он, с трудом вытаскивая меня. — К тому же, — голос его доносился как из водосточной трубы, — ты мне нужен.
Он выволок меня на ровную поверхность и отошел в сторону, будто боясь, что я вдруг вскочу и брошусь на него. Несмотря на то что секунд пять назад я был буквально на волосок от смерти, мой мозг все же четко зафиксировал фразу «ты мне нужен»…
От Вита нужно избавляться.
Новороссийск. Городское управление внутренних дел. Время 18:11
Допрос подходил к концу. Собственно, узнал Алферов немного, однако это его не смущало.
Он выяснил, что ребят было примерно шесть-семь человек, и в дороге кто-то из них сказал, что далее они будут следовать на лодке до Красной Щели.
— Мне нужны данные на эту молодежь, — закрывая сейф, сказал полковник.
Логинов замялся.
— Ну? — Алферов требовательно смотрел на молодого человека, тот покраснел.
— Я… У меня нет.
— Я понимаю, что этих данных нет лично у тебя. Но ваша канцелярия ведет же какие-то реестры заказчиков?
Степан окончательно смутился и потупил взор, не выдержав тяжелого взгляда светло-голубых глаз.
Полковник догадался.
— Шабашка? — коротко спросил он, и Логинов, не поднимая головы, кивнул.
Алферов вздохнул и встал из-за стола.
— В общем, так, друг мой. Пока ты побудешь здесь. Возможно, в скором времени тебе придется проводить нас в Соловки или еще куда-то.
Полковник вызвал охрану, и заметно помрачневшего Логинова увели. Полковник вздохнул. С одной стороны, парень ни в чем не виноват, а наоборот, выполнил свой долг. Вполне возможно, что кто-нибудь другой на его месте плюнул бы на этот телефонный звонок и сразу же забыл о нем. Вместе с тем он понимал, что отпускать сейчас парня нельзя ни в коем случае.
«А вдруг это все липа? — внезапно подумал он и покрылся испариной. — Ну, напилась молодежь, пошутили, хотя это шутки из разряда заведомо ложных сообщений. Каков я буду, если всполошу ФСБ, а там ничего нет?»
Полковник колебался недолго, после чего достал визитницу и некоторое время листал страницы. Найдя нужную карточку, он набрал номер.
— Алло? Здравия желаю, полковник Алферов, ГУВД Новороссийска. Мне нужен полковник Зимин.
— Зимин Николай Николаевич уже генерал-майор, товарищ полковник, — с чуть заметной издевкой прозвучал могучий бас.
— Отрадно слышать. Я бы хотел с ним переговорить.
Через некоторое время Алферова соединили с Зиминым.
— Николай Николаевич?
