Эшер замер. Шаги приближающегося вампира были неслышны.
— Я не уверен, что это подходящее место для встречи. — Голос Эшера гулко отдался в рукотворной каменной пещере. — Но на улицах я не чувствую себя в безопасности. Я надеюсь, выводок Олюмсиз-бея вряд ли заглядывает в это святое для них место.
— Они не заглядывают сюда по другой причине. — Исидро двигался несколько скованно, словно преодолевая боль. Эшер знал, что по сравнению с другими, более молодыми вампирами дон Симон переносит ожоги от серебра менее болезненно, и все же огнестрельное ранение (пусть даже пуля Кароли прошла навылет) должно было причинять Исидро адские страдания.
Хотелось бы знать, кто ему делал перевязку.
— Если мы захотим войти в то или иное помещение, нас не остановит ничего, кроме серебра, чеснока и некоторых других веществ. Ни крест, ни полумесяц, ни прибитая к двери подкова — все это для нас не преграда. Как, кстати, и для живых. — Исидро небрежно шевельнул рукой в черной лайковой перчатке. — Хотя святых мест мы действительно избегаем. Не потому что там обитает Бог. Он обитает везде, о чем люди обычно забывают на полях сражений, в спальнях и кабинетах. Просто люди, молясь, перестают скрывать свои мысли и чувства. Их любовь, ненависть, тайные чаяния, сплетаясь, образуют нечто подобное музыке, и она, пропитывая собой камни, звучит, даже когда храм пустеет. Некоторые из нас не обращают на это внимания. Мне же это кажется неприятным.
Вновь пала тишина, подобная власти вампира, отвлекающей внимание, делающей зрячих слепыми. Примерно то же самое проделывали сейчас с людьми такие, как Игнац Кароли, и такие, как Гелге Курт, незаметно, шаг за шагом подталкивая мир к войне.
Причем успешно… — угрюмо подумал Эшер.
И уже ничего нельзя было сделать. Джеймсу следовало это предвидеть, еще когда он садился в парижский поезд. Наступают новые времена, их не остановишь… Здесь, в Константинополе, был вырван один-единственный плевел, в то время как разрастались они повсеместно.
— Спасибо вам, что присматривали за ней.
Исидро слегка отвернул лицо.
— Вы взяли в жены очень глупую женщину, Джеймс, — мягко сказал он. — Присматривать за ней следовало по-другому. Переломить ей обе ноги, чтобы она не совала нос в гнезда вампиров, и отправить обратно в Оксфорд под надзор сиделки. Я же проделал все настолько скверно, что сиделка теперь требуется и вам, и мне. А главное — все зря…
— Если вспомнить, — сказал Эшер, — что Гелге Курт не стал Мастером Константинополя, то отнюдь не зря. На этот раз мы, согласитесь, победили.
Бесцветные глаза секунду задумчиво изучали его лицо.
— Это не мое дело. Мертвые — мертвы.
— Вам будет не хватать ее, — сказал Эшер, — не так ли? Антеи.
Исидро молча смотрел в сторону.
— Хотя не думаю, — продолжал Эшер, — чтобы она сожалела о случившемся.
Он полагал, что вампир не ответит, и тот действительно некоторое время безмолвствовал. Затем сказал:
— Да. Но надолго она бы Чарльза не пережила.
«Он знал ее двести пятьдесят лет…» — подумал Эшер.
— Это ведь не вы, я надеюсь, убили мисс Поттон?
Исидро молчал.
— Я не собираюсь обсуждать это с Лидией. В городе есть и другие вампиры, возможно, не только те, кого я видел в Доме Олеандров. Если уж рабочие, механики, нищие сообразили, кого именно ищут Лидия и Маргарет, то вампиры тем более должны были догадаться. Возможно, они уже встречались взглядом с мисс Поттон и, когда начался мятеж, а дом опустел, они могли приказать ей открыть окна…
— Она была дура, — сказал Исидро. Он взглянул искоса на Джеймса. — Можете так и передать миссис Эшер.
— Много лет назад, — сказал тот, — когда я был в Вене, меня полюбила одна женщина. А я — ее. Она была умна и очень порядочна. Я сделал глупость, встретившись с ней второй раз, потому что-потом уже ничего было нельзя изменить. Когда она начала догадываться, что я шпион враждебной державы… я предал ее. Я украл ее деньги и покинул Вену с красивой и безмозглой девицей, причем постарался, чтобы Франсуаза об этом узнала. Я поступил так не только потому, что спасал себя и свою агентурную сеть. Мне нужно было, чтобы она вычеркнула меня из памяти и не испытывала потом ни сожаления, ни сомнений на мой счет.
Исидро долго молчал. Холодные хрустальные глаза его были устремлены куда-то далеко-далеко. Возможно, он видел старую добрую Англию тех времен, когда еще был живым.
— Между нами ничего не было, и вы это знаете.
— Знаю. — Лидия не рассказывала Эшеру о сонетах, но он нашел их в корзинке мисс Поттон (в том числе и разорванный). Сложив клочки, он вновь вспомнил, как его влекло к Антее, а раньше — к той лунной вампирше, что чуть не прикончила его в Венском лесу. Он вспомнил голос Лидии, когда она сказала: «Симон…» С болью, на грани слез.
Эшер знал, что Лидия просто не успела еще рассказать. И все же это был удар.
Вампир покачал головой.
— Жизнь — для живых, Джеймс. Смерть — для мертвых. Да, я очаровал ее, мы всегда очаровываем. Мы так охотимся. И это ничего не значит.
Эшер вновь вспомнил Антею. Он знал, что Исидро лжет. А тот выждал еще пару мгновений — и продолжал:
— Что же касается мисс Поттон, возможно, в конце я, как и предсказывала Лидия, действительно убил бы ее. Не думаю, чтобы она возражала. Но скорее всего ее убила вампирша по имени Зенайда, обитающая в старом серале, откуда сейчас разбежались даже слуги. Зенайда видела там Маргариту, может быть, даже встретилась с ней взглядом. Мне кажется, потом я несколько раз замечал эту вампиршу ночью возле дома на рю Абидос, но в ту пору моя чувствительность оставляла желать лучшего. Вот вам еще одна причина, почему я не хочу, чтобы эти подробности стали известны миссис Эшер. Она решит, что это она виновна в смерти Маргарет. Надеюсь, вы не оставили супругу в одиночестве?
Эшер покачал головой:
— Она сейчас с леди Клэпхэм и князем Разумовским. Я попросил их побыть с ней до моего возвращения. Объяснил, что ее мучают кошмары… Хотя что может быть кошмарней того, что с нами случилось!
Недвижное, словно выточенное из слоновой кости лицо ожило на миг, улыбнулось.
— У вас не возникнет трудностей с возвращением, дон Симон?
— Мертвый всегда найдет живого, который бы согласился служить ему, — сказал Исидро. — Иногда служат за деньги, как Бессмертному Лорду, иногда — из страха, как Гелге Курту, а иногда — из-за любви. Бывает, что живые и сами не знают, почему они служат.
Эшер изучал узкое загадочное лицо, пересеченное бледными шрамами. Подобно Антее, подобно Эрнчестеру, Исидро был убийцей. То, что он помог Эшеру и спас Лидию, дела нисколько не меняло. Как и то, что не он убил мисс Поттон. Взамен он наверняка убил этой ночью кого-то другого или даже двух-трех (если он и впрямь постился столь долгое время, как утверждала Лидия).
