— Это Вавилонская башня, и вы были здесь для того, чтобы построить ее заново по причинам, о которых поведал вам Хазенхюттль. С тех самых пор, как была разрушена первая Башня, Человек то и дело пытается возвести ее вновь. Но всегда находились люди, подобные Ктулу, которые не желали этого. Мир их не волнует. И вот вам результат.
— Так почему же вы не остановите всех проклятых Ктулу в мире? Гитлеров и Сталиных? Почему вы и все эти ваши сонмы ангелов и сраных херувимов просто не возьмете и не покончите со всеми этими ублюдками, чтобы все мы — остальные простые ребята — могли жить спокойно? А? Почему вы этого не сделаете?
— Потому что это дело Человека. И вам, людям, было предоставлено все необходимое, чтобы сделать это. Как с этой Башней. Человечество располагает всеми орудиями для ее строительства. Разумом, интуицией, предвидением…
— А после того как она будет выстроена? — Теперь я рассердился. Мне уже плевать было, кто он такой. Сейчас я ненавидел его за спокойствие и снисходительный тон.
— Как только это произойдет, вы вернетесь в рай. Но только если построите ее. Идите сюда. Хочу вам кое-что показать.
— Подождите! А как же насчет собаки и оленя? Что это было?
— Идите сюда, Гарри. Всему свое время. — Не дожидаясь меня, он направился к развалинам. Я двинулся за ним. Когда мы добрались до обломков, он нагнулся, положил руку на землю. И жестом велел мне сделать то же самое.
— Чувствуете? — Что?
— Подождите и постарайтесь ощутить это всей ладонью.
Прежде чем я что-то почувствовал, прошло некоторое время. А когда почувствовал, то это было похоже на какую-то слабую вибрацию. Она не ослабевала, но и не усиливалась.
— Что это?
— Земля начинает заново отстраивать Башню. За ночь она справится. К завтрашнему утру башня будет настолько высока, насколько вы были правы в своем проекте. Около одной трети, не больше. Потом она перестанет расти. И никто кроме вас не будет знать, что это случилось. Мир лишь будет помнить о происшедшем и считать, что взрыв разрушил здание не полностью. Это дар Господа. Он делает это ради вас. А уж продолжать строительство до тех пор, пока все не получится как нужно, предстоит вам или другим людям. — Я вам не верю.
— А вы послушайте землю. Можете хоть всю ночь оставаться здесь и наблюдать, как это происходит.
Я снова коснулся земли. Вибрация стала сильнее. Она и страшила и завораживала.
— А что если я не хочу больше этим заниматься? Что если никто не захочет?
— Тогда она так будет стоять, заброшенная и забытая, до тех пор пока люди не поймут, что она собой представляет, и не возобновят работу.
— Но почему я?
— Вы никак не устаете задавать этот вопрос снова и снова. Да потому, что вы потомок Нимрода и еще потому, что вы вдохновенный художник. Но в основном потому, что сегодня вы предпочли помочь, а не спасать собственную шкуру. Вот за это вам и будет позволено продолжать, если захотите.
Тем не менее, должен вас предупредить: ничто не дается просто так. Теперь Ктулу выиграет войну с Хассаном и продолжать строительство, даже если вы и решитесь на это, будет очень опасно и трудно. Возможно и то, что вы, промучавшись над Башней остаток жизни, так ничего и не добьетесь. Никаких гарантий нет. Есть только сладость творчества и неумирающая надежда на достижение цели.
Я медленно поднялся. Палм тоже. Я вытянул руку и снова коснулся его лица и снова почувствовал прикосновение невидимой руки к своему.
— А что же с Клэр? Она оставит меня?
— Не знаю. — Он улыбнулся и положил свою ладонь поверх моей прижимающейся к его лицу. — Мне ведь тоже не все говорят.
— Так это правда, Палм? Все, что вы сейчас рассказали? — Да, Гарри. Все это чистая правда.
— А кто были эти олень и пес?
— Мир полон разных странных вещей. Некоторые из них дружественны нам, другие — нет.
— Каковы мои шансы добиться успеха? Улыбаясь еще шире, он пожал плечами.
— Зная вас, сказал бы, что больше половины. — А что если я…
— Тсс. Смотрите.
Симона Вейль (1909-1943) — мистик, философ-эклектик, общественный деятель, активистка французского Сопротивления во Вторую мировую войну; ее посмертно опубликованные труды значительно повлияли на развитие общественных наук во Франции и Англии. Социальную озабоченность начала проявлять с самого раннего возраста: в пять лет отказалась от сахара, поскольку его были лишены французские солдаты на фронтах Первой мировой. В шесть лет цитировала драматического поэта XVII века Жана Расина. В 1930-е гг. преподавала философию в ряде французских лицеев, но была вынуждена часто менять место работы, поскольку участвовала в акциях протеста, пикетах, публиковалась в левых журналах, а также голодала, отказываясь есть больше, чем безработные на пособии. Чтобы изучить психологические последствия тяжелого физического труда на промышленном производстве, поступила на автозавод и 1934-1935 гг. жила в рабочем общежитии. Наблюдение духовного омертвения, вызванного работой на конвейере, заставило С. Вейль отказаться от мыслей о социальной революции, а заболевание плевритом — уйти с завода. В 1936 г. присоединилась — в качестве повара, так как придерживалась пацифистских убеждений — к бригаде испанских анархистов, проходившей военное обучение под Сарагосой. Сильно обварившись кипящим маслом, уехала поправлять здоровье в Португалию, где вскоре имела первый мистический опыт (в церкви, во время приступа мигрени, под звуки григорианского хорала) и стала расценивать социальную теорию и практику, которой прежде отдавала себя с таким пылом, как «эрзац богословия». Будучи еврейкой, высказывала в своих сочинениях резко парадоксальные взгляды, граничившие, по мнению некоторых критиков, с антисемитизмом, — однако в католицизме также усматривала духовный гнет и тяготела к экзистенциальному христианству, по образцу Серена Кьеркегора (1813-1855). Когда в начале Второй мировой войны немецкие войска оккупировали север Франции, С. Вейль перебралась в Марсель, где писала для журналов, связанных с движением Сопротивления, работала на окрестных фермах, а также продолжала занятия философией и санскритом. В 1942 г. уехала с родителями в США, но затем перебралась в Англию, где активно сотрудничала с французским Сопротивлением, чье руководство, однако, категорически возражало против подготовки С. Вейль к засылке на оккупированную территорию. Ее ранняя смерть (от туберкулеза, после трех месяцев в легочном санатории) была квалифицирована как самоубийство — фактически Симона Вейль уморила себя голодом, выражая солидарность с французским народом, страдающим под гнетом оккупации. Основные посмертные публикации в английских переводах: «Илиада, или поэма силы» (1945), «В ожидании Бога» (1951; духовная автобиография), «Тяготение и благодать» (1952; развивает мысль, что все в мире приземлено, принижено словно силой тяжести и может быть возвышено только с помощью небесной благодати), «Потребность в корнях» (1952; на основе заводских впечатлений), двухтомные «Записные книжки» (1956), «Предвестники христианства в Древней Греции» (1957).
