- О Боже! - воскликнула она.
Тварь за окном ненадолго оцепенела, словно испугавшись своей собственной дерзости. В конце концов, это было не просто окно, а окно в обители той самой могущественной колдуньи, которая вызвала ее из ада - или откуда там вызывали духов жители реки Ксан. Некоторое время чудовище тупо пялилось на остроконечные осколки стекла, застрявшие в раме, недоумевая, почему его немедленно не швырнуло обратно в темные, провонявшие серой пещеры подземной страны.
Миссис Дай бросила взгляд на часы.
Томми сделал то же самое.
Тик-так.
Тварь негромко заворчала и полезла в окно гостиной.
- Нам лучше встать группой, - предупредила миссис Дай.
Томми, Дел и Скути быстро отошли от дивана и встали рядом с колдуньей и мамашей Фан.
Тварь давно потеряла свой дождевик с капюшоном. Томми считал, что пожар на яхте должен был уничтожить и остальную одежду, но огонь лишь слегка опалил ее, словно неуязвимость твари отчасти распространялась и на то, во что она была одета. Как бы там ни было, черные, с тупыми носками туфли на ногах твари были исцарапаны и измазаны подсыхающей глиной, а изжеванные грязные брюки, изорванная пулями рубашка, жилет и темный пиджак, от которых все еще разило пороховой гарью и сырой рыбой, белая, как цветы гардении, кожа мерзкого существа, делали его похожим на труп.
Спрыгнув на пол гостиной, тварь полминуты или больше стояла в нерешительности, явно испытывая беспокойство и страх перед возможным наказанием за вторжение в святая святых - в дом миссис Дай.
Тик-так.
Потом тварь дернулась, кисти ее рук судорожно сжались в кулаки. Она облизнулась толстым розовым языком и завизжала.
Крайний срок - рассвет.
За окнами все еще царила ночная темнота, хотя и не такая плотная, как раньше.
Тик-так.
Миссис Дай неожиданно поднесла руку к губам, и Томми вздрогнул, увидев, как она свирепо укусила себя за мясистую часть кисти. По руке потекла кровь, и миссис Дай с размаху шлепнула окровавленной ладонью по лбу Томми, словно шаман, изгоняющий болезнь из тела соплеменника.
Томми попытался стереть с лица кровь, но миссис Дай остановила его.
- Нет, - строго сказала она. - Мне ничего не грозит, потому что я вызвала его. Демон не может мне повредить. Если от тебя будет пахнуть, как от меня, - пахнуть моей кровью, - он не поймет, кто ты на самом деле. Он подумает, что ты - это я, и тоже тебя не тронет.
Прежде чем демон успел приблизиться, миссис Дай помазала кровью лоб Дел, мамаши Фан и - после недолгого колебания - голову Скути.
- Не двигайтесь! - велела она напряженным шепотом. - Не двигайтесь и молчите!
Утробно ворча, шипя и отфыркиваясь, сверхъестественное существо подошло почти вплотную к неподвижно замершей группе. Дыхание, вырывавшееся из его пасти, было отвратительным и тошнотворным: в нем смешались запахи обожженной, разлагающейся плоти, свернувшегося молока и сгнившего лука, словно в той, другой, потусторонней жизни оно съело тысячу испорченных чизбургеров и теперь страдало от несварения желудка.
Раздался мокрый, чавкающий звук, и пухлые белые руки существа превратились в хватательные конечности насекомого, отлично приспособленные для того, чтобы расчленять и разрывать трепещущую живую плоть.
Взгляд зеленых глаз твари встретился с глазами Томми, и ему показалось, что она видит его насквозь и способна прочесть его подлинные имя и фамилию на штрих-коде его души.
Усилием воли Томми подавил страх и остался стоять неподвижно. Неподвижно и молча.
Демон тщательно обнюхал его - не как свинья обнюхивает свои помои, наслаждаясь сочным, бьющим во все стороны аппетитным запахом, а как винодел-дегустатор с исключительно острым обонянием, который согревает в руках бокал выдержанного бордо, вычленяя и безошибочно определяя каждую составляющую изысканного букета.
Неожиданно громко фыркнув, тварь отвернулась от Томми и перешла к Дел. Чтобы убедиться в своей ошибке, ей понадобилось еще меньше времени.
Потом она шагнула к миссис Дай.
Потом - к мамаше Фан.
Когда тварь наклонилась, чтобы понюхать Скути, Лабрадор ответил ей тем же.
Недовольно ворча, шипя и бормоча себе под нос какую-то бессмыслицу, демон обошел кругом их маленькую группу, явно озадаченный тем, что ото всех них исходит одинаковый запах - запах колдуньи.
Не сговариваясь, Томми, три женщины и собака тоже начали двигаться по кругу, держась так, чтобы тварь видела только их испачканные кровью лица.
Когда они совершили полный оборот и вернулись на то же самое место, с которого начали движение, тварь снова сосредоточила свое внимание на Томми. Наклонившись так близко, что между их лицами оставалось каких-нибудь три дюйма, она с силой втянула ноздрями воздух. Еще и еще. Пористый человеческий нос мужчины в плаще начал темнеть и расти, превращаясь в чешуйчатую морду рептилии с широкими, приподнятыми ноздрями. Они всасывали воздух медленно, неторопливо, выдыхали и снова вдыхали еще медленнее и глубже, чем раньше, ловя вожделенный запах.
Когда тварь почти перестала напоминать человека, она раскрыла пасть и завизжала, завизжала прямо в лицо Томми, но он даже не моргнул и не вскрикнул, хотя его сердце забилось с отчаянной быстротой.
В конце концов тварь отступила, напоследок обдав Томми омерзительным запахом изо рта, от которого его едва не вырвало кофе и пирожными, съеденными в Большой Куче, и, подойдя к французскому стулу, где еще недавно сидела мамаша Фан, сбросила на пол оставленную ею на сиденье сумочку. Усевшись на стул, она сложила на коленях свои жуткие конечности, которые тут же снова превратились в полные человеческие руки.
Томми очень боялся, что его мать покинет их группу, поднимет сумочку и как следует треснет ею чудовище по голове, однако мамаша Фан вела себя на редкость сдержанно и даже робко. Выполняя инструкции Куй Тран Дай, она не двигалась и не произносила ни слова, словно превратившись в каменное изваяние.
Тварь причмокнула губами и устало вздохнула.
Пронзительные зеленые глаза твари погасли, и Томми впервые увидел карие, исполненные муки глаза убитого ею человека.
Демон поглядел на часы.
Тик-так.
Широко зевнув, тварь посмотрела на неподвижную группу людей и несколько раз моргнула.
Потом наклонилась вперед, почти до самого пола, и, схватив себя обеими руками за ногу, поднесла ее к самому лицу, демонстрируя сгибающийся в обе стороны коленный сустав. Рот его раскрылся от уха до уха наподобие крокодильей пасти, и тварь начала запихивать туда собственную ступню.
Томми рискнул посмотреть за окно.
Небо на востоке порозовело, словно покрывшись неярким румянцем.
Тварь на стуле продолжала поглощать сама себя с такой легкостью, словно состояла не из плоти и костей - и даже не из речного ила, - а из бумаги, как затейливая игрушка-оригами. На их глазах она становилась все меньше и меньше, пока - испуская яркое мерцание, не позволившее Томми как следует разглядеть последнее действие этого удивительного спектакля, - не превратилась в уродливую тряпичную куклу, точно такую, какую Томми нашел на пороге своего дома. Кукла лежала, разбросав по сторонам свои мягкие руки и ноги, и даже черные стежки на глазах, на рту и на груди были целы.
