— Да, — она смутилась, будто я ее о первом поцелуе спросила. — Боюсь, вышло не слишком чисто и красиво. А ты?
— У меня так ни разу и не получилось, — у нее подобное откровение вызвало тяжкий вздох, а у меня улыбку. — Были моменты, когда я этого очень сильно хотела, и все же… — я окинула взглядом пустой зал, половина музыкантов оставила инструменты и ушла во вполне ожидаемом направлении. — Я видела смерть. Близко. Я помню все, до мелочей. Помню, с каким звуком ломается шея, видела, как застывают глаза, знаю, как легко и бесшумно нож, зажатый в опытной руке, входит в тело, знаю, как пахнут кровь и внутренности, как чужеродно белеют срезы костей, среди того, что когда-то было человеком. Я рада бы забыть, но по ночам оно все равно возвращается. Я человек, я выросла в мире, где это вызывает ужас, где, увидев смерть, ты не забудешь ее никогда, не сможешь, — я одним глотком допила вино, уже жалея о нахлынувшей откровенности, но все же решила закончить. — Так что я стараюсь не пополнять коллекцию воспоминаний, она и так непозволительно обширна. Когда есть выбор, я предпочитаю отвернуться.
— Может, не стоит? — она подняла руку, и к нам тут же подскочил официант с напитками и заменил бокалы. — Как говорят, количество рано или поздно перейдет в качество.
— Я свихнусь раньше.
— Сочувствую, — она несколько минут размышляла, а потом неожиданно выдала собственную откровенность, — знаешь, что род Прекрасных не приносит в жертву детей?
Я удивленно подняла брови.
— Все считают это бабской придурью, ведь наш род наследует, в основном, по женской линии, — она пожала плечами. — В этом есть доля правды — той, которая месяцами вынашивает и рожает в муках, труднее уничтожить часть себя. Мужчинам легче. Правда, наших подданных это не останавливает, они верны вековым традициям. В южных пределах не препятствуют этому, но и не поощряют и уж тем более не принуждают, — она сложила руки на столе. — Поэтому я здесь, а не там. Никогда не умела получать удовольствие от пассивного убийства, то ли дело охота.
— Зачем ты это рассказываешь? Ты правящий демон. Я не требую объяснений, да и никто другой не осмелится.
— Правит пока моя мать, — она отодвинула недопитый бокал, — а рассказываю потому, что хочу пригласить в гости. Если здесь станет совсем тошно, — в ее руках появился белый картонный прямоугольник с единственной строчкой цифр, — Южные пределы могут стать тебе новым домом.
— Мне и Алисе? — иронично уточнила я.
— Не надейся, — она покачал головой, — Седой никогда не отпустит Легенду зимы, — Не отказывайся так сразу, — добавила она, поняв тот единственный ответ, который я могла дать в этой ситуации, — Высшие любят доказывать упрямцам, как они ошибались.
Девушка встала, сегодня на ней был практичный дорожный костюм и закрытые туфли на тонкой шпильке, подарила прощальную, чуть виноватую улыбку и пошла к лестнице.
— Постой, — я встала следом, — ты сказала, Седой ценит дочь. Почему ты так решила?
— Это очевидно. Она знала о его планах. Знала о бесе.
— Откуда ты…
— Демоны видят суть вещей, а не оболочку, считай это одной из наших способностей. Я знала, что новобрачная одержима, — она взмахнула рукой, отметая то, что я собиралась сказать, — мы не вмешиваемся во внутренние дела друг друга. Все, что происходит внутри его семьи, внутри северных пределов и не выходит за границы, меня не касается. Уверена, он окажет мне такую же любезность. Равновесие между пределами хрупко, как хрусталь, и не мне разбивать его из-за какой-то глупой девчонки.
— Плевать мне на ваши реверансы, — разозлилась я. — Почему ты уверена, что она это знала?
— Она демон, не забыла, она тоже видит, — пояснила Тамара, — и потом она напустила на Владу морок…
— Нет, она напустила призрака.
— Именно, — девушка картинно и бесшумно похлопала моим знаниям, — призраки и бесы не могут существовать рядом друг с другом. Два бестелесных вида, мертвые и живые. Призванный изгнал проклятого из тела, и Влада даже успела позвать на помощь. Чуть весь план Седому не сломали, — она отвернулась. — Девочка знала и даже пощекотала отцу нервы, — она подняла руку и коснулась своих ослепительных сережек-капелек. — Интересный артефакт у тебя. И какой многогранный. Я бы не отказалась познакомиться с мастером, если увидите, передайте, что приглашение распространяется и на него, — с этими словами девушка стала спускаться по лестнице.
Я коснулась своих простых колечек. Не нравятся мне такие намеки. Вот и гадай теперь, к чему это все было. Впрочем, никто не заставляет меня ей верить. Тамара — демон, ни одного слова, которое не должно быть услышано, не сорвалось с ее губ. Замок вздрогнул на этот раз так, что зазвенела посуда. Чертыхнувшись, я вернулась к столу и сунула оставленную визитку в карман. Никогда не знаешь, что может пригодиться в этой жизни.
Я посмотрела на икону. Она посмотрела на меня. Лик Святой Анны первое, что я теперь вижу по утрам. С легкой руки старосты я теперь еще и хранитель артефакта. С другой стороны, никто другой, включая старика, не соглашался даже взять ее в руки, не то что забрать домой. Бабка, в недобрый час обнаружившая образ, со всем своим рвением бросилась оформлять так называемый красный угол. Я успела перенести сие действо из гостиной в спальню, неудобно получится, если гости будут падать с выжженными глазами. Зато теперь я спокойна за свой сон — ни одна тварь не сунется.
Следом в уши винтился монотонный стук молотка, Борис уже приступил к работе. Я все-таки занялась реконструкцией дома. Библиотека уже переехала в подвал. После изменения он стал притягательно уютным. Хранитель сказал, что знак и пространство вокруг него — это отражение личности опоры, мне своя нравилась, теперь я любила проводить время под землей. Поставила кресла, кофейный столик, гроба, подходящего к интерьеру, не нашла, поэтому ограничилась диваном с кучей подушек и пледом. Книги на полках. Уютный вечерний уголок.
В гостиной после этого стало пустовато, и мы с бабкой переставили мебель, а на освободившемся пространстве теперь строилась лестница на чердак, наконец, я добралась до него не только в мыслях. Марья Николаевна радовалась, как ребенок, радовалась пыльным коробкам, потертой мебели и даже полностью наряженной пластиковой елке, замотанной в многолетний слой паутины. То, как ей оказалось по душе кладбище оставленного бывшими хозяевами дома хлама, и подвигло меня нанять плотника и заказать нормальную лестницу. С бабки станется залезь туда в одиночку, конечно же, навернуться с хлипкой конструкции и сломать шею.
