— Что? — не понял Саня.
— Объект, состоящий исключительно из информации. Можете считать его программным обеспечением для мозга, — объяснила за меня Люччо. — Чем-то вроде исключительно совершенной базы данных.
— А-а, — кивнул Саня.
Я удивленно покосился на Люччо.
Она с легкой улыбкой пожала плечами.
— Я люблю компьютеры. Я все про них читаю. Это… это мое хобби, правда. Я понимаю теорию, на которой все они основаны.
— Ладно, — кивнул я. — Гхм. Хорошо. Архив передается от поколения к поколению, от матери к дочери — вся совокупная память прошлых носителей Архива и все факты, что набирают в дополнение к этому нынешние.
— Весь этот багаж знаний дает Архиву огромную силу — и создавался он как хранилище знаний, банк данных на случай какого-либо глобального катаклизма, утери цивилизацией всех своих знаний. Сам Архив обязан соблюдать нейтралитет и занят лишь сохранением и сбором информации.
— Сбором? — удивилась Мёрфи. — То есть… Архив очень много читает?
— Все гораздо глубже, — ответил я. — Архив представляет собой магию столь сложную, что она сама практически живое существо — и она просто знает. Все, что напечатано или хотя бы написано — все это становится известно Архиву.
Хендрикс произнес непечатное слово.
— Вот именно, — согласился я. — Именно поэтому Ники и его Монетоголовые ее и захватили.
— Обладая такой информацией, — задохнулась Мёрфи, — они могут… Боже мой, они могут шантажировать власти. Контролировать правительства.
— Запускать ракеты с атомными боеголовками, — добавил я. — Мысли шире, — я кивнул в сторону Майкла. — Помните, вы говорили мне, что Никодимус играет в лото «Армагеддон». Он строит далеко идущие планы, но так, чтобы попутно извлекать из них и побочные дивиденды. Это просто одна из таких его комбинаций.
Майкл нахмурился.
— Так он с самого начала охотился за Архивом? Он целенаправленно прибыл сюда и спровоцировал конфронтацию, чтобы вы пригласили ее в качестве арбитра?
— Странный какой-то план, — заметила Люччо. — Вы могли бы выбрать с десяток других независимых арбитров.
— Но это же Дрезден, — фыркнула Мёрфи. — Сколько я его знаю, он живет в одной и той же подвальной квартире. Ездит на той же машине. Выпивает в том же маленьком кабаке. Любимый ресторан у него — «Бургер-Кинг». И заказывает он в этой чертовой забегаловке тоже всегда одно и то же.
— Совершенство не улучшить, — возразил я. — На то оно и совершенство. И к чему ты клонишь?
— Ты живешь привычками, Гарри. Ты не любишь перемен.
Отрицать это было бы бесполезно.
— Даже в случае, если бы я не обратился к Иве, Никодимус остался бы в выигрыше. Возможно, завербовал бы Марконе. Или убил Майкла или Саню. Или очистил бы собственную организацию от бесполезного балласта. Как знать? Но факты таковы: я пригласил Иву, а он воспользовался возможностью захватить ее, и это ему удалось.
— Но Архив запрограммирован на нейтралитет, — возразил Саня. — Вы же сами сказали.
— Архив — да, — подтвердил я. — Но не Ива, а Ива контролирует Архив. И она еще ребенок. Ребенку можно причинить боль. Запугать. Совратить. Искусить, — я потер переносицу. — Они хотят сделать ее одной из своих. Ну, и Марконе им в подобном качестве тоже не помешает.
— Да поможет нам Бог, если они захвачены, — прошептала Мёрфи.
— Господь до поможет им, если они захвачены, — возразил Майкл. — Их надо отыскать, Гарри.
— Даже Мэб не смогла бы отыскать динарианцев с помощью магии, — покачал головой я. — Скажите, Гард, ваша фирма могла бы справиться с этим?
Она мотнула головой.
Я покосился на Майкла.
— Не думаю, чтобы кто-либо начертал в небе большую светящуюся стрелку, видимую только вам двоим, нет?
Майкл тоже помотал головой.
— Я смотрел, — без тени улыбки ответил он.
— Что ж, значит, так. Без божественной помощи нам их не найти, — я сделал глубокий вдох. — Итак… В таком случае мы сами заставим их нас найти.
— Отменный будет фокус, если нам это удастся, — заметил Саня. — Что вы задумали?
Хендрикс вдруг поднял голову.
— Монеты.
Все повернулись и уставились на него.
Секунду-другую Хендрикс считал на пальцах.
— Монет у них всего шесть. И людей шесть. И как они дадут этой вашей девчонке-ужастику монету? И еще одну моему боссу?
— Правильная логика, Куджо, — кивнул я. — Это их задержит, но ненадолго. Нам надо действовать быстро, если хотим добиться успеха. Никодимус не может себе позволить новых потерь в живой силе, но не будет колебаться ни одной гребаной секунды, чтобы убить кого-нибудь из своих ради его монеты. Поэтому мы предложим ему обмен. Одиннадцать старых пятаков в обмен на девочку.
Майкл с Саней разом вскочили на ноги, выражая возмущение на двух разных языках. Разобрать отдельные слова я почти не мог, но смысл их явно сводился к «вы что, спятили?»
К чертовой матери, Майкл! — вскинулся я, поворачиваясь к нему с упрямо выпяченной челюстью. — Если Никодимусу удастся поставить Архив под свой контроль, совершенно безразлично будет, сколько этих чертовых монет хранится у вас взаперти.
Наступило молчание, только очень громко тикали часы в прихожей.
Я не ослаблял натиска.
— Вот в эту самую минуту шесть демонов пытают одиннадцатилетнюю девочку. Так, как пытали меня. Так, как пытали Широ.
Майкл дернулся как от удара.
— Посмотрите мне в глаза, — сказал я ему, — и скажите мне, что считаете: мы должны позволить этой девочке страдать, хотя в наших силах спасти ее.
Тик-так.
Тик-так.
Майкл мотнул головой.
Саня обмяк и снова с мрачным видом привалился спиной к буфету.
— Никодимус никогда не пойдет на такую сделку, — тихо произнес Майкл.
Люччо улыбнулась, блеснув молодыми зубами.
— Еще как пойдет. Зачем жертвовать полезными вассалами, когда он может согласиться на обмен, обмануть или уничтожить нас, похитить монеты и сохранить у себя Архив?
— Очко, — одобрительно кивнул я. — Только мы будем к этому готовы. Капитан, вам известно, как связаться с ним по официальным каналам?
— Да, — ответила она.
— Гарри, — мягко произнес Майкл. — Мы идем на чудовищный риск.
Они с Люччо переглянулись. Оба не сказали ни слова, но напряжение в воздухе между ними повисло изрядное.
— В этой ситуации, — произнесла, наконец, Люччо, — есть только одна более рискованная вещь, которую мы можем предпринять, — она пожала плечами и развела руки в стороны. — Не делать ничего.
