была не в себе уже несколько часов. Если повезёт, подумал он, может быть, она умрёт, так и не придя в себя, и, в самом деле, на что ещё можно было надеяться?
И тут женщина вышла из мрака.
Лу увидел её и вздрогнул.
Она смутно напомнила ему бешеную женщину-полицейского, с которой он подрался той ночью внизу. Она была так же прекрасна - высокая, элегантная, совершенно обнажённая, с прядью светлых волос, ниспадающих на одно плечо. В одной руке у неё был нож, а в другой что-то. Голова. Голова мужчины, грубо отрубленная, с обрубка, как конфетти, свисало капающее мясо. Она одарила Лу сардонической, голодной ухмылкой, на самом деле черепной гримасой, и струйка блестящей слюны потекла у неё изо рта, сочась по конусу её груди, скапливаясь на соске.
Он вспомнил о своём пистолете и поднял его.
Что-то ударило его в грудь, и он упал на задницу.
Голова.
Одним плавным взмахом мускулов она швырнула в него голову, и с такой силой это было похоже на попадание набивного мяча. Воздух буквально вышибло из него. Он потерял оружие, а она наступала, как голодный волк, отделивший от стаи слабого оленя.
Она нырнула на него.
Он боролся со всем, что у него осталось, чего было немного. Она легко одолела его, прижав к полу и осыпав его кричащее лицо поцелуями, облизывая своим длинным бесцветным языком, который был таким холодным, таким очень холодным... как змея из холодильника. Слюна залила его лицо, и он безнадёжно сопротивлялся, когда она лизнула место на его шее и игриво прикусила его зубами, высосав вытекающую кровь, как младенец из соска матери.
Он был прикован к её сверкающим волчьим глазам... и вдруг ему это понравилось.
А потом был выстрел.
За ним второй и третий.
Женщина напряглась, начала дрожать, её рот раскрылся в зверином крике поражения. Она выла и визжала, а затем рухнула вперёд, изрыгая на него море чёрной крови и ядовитых отходов.
Лу вырвался на свободу.
Джонни был в нескольких футах от него, но его оружие было опущено. Он смотрел мимо Лу на бешеную женщину, поднимающуюся вверх по стене змеиными движениями.
Руби Сью стояла там с оружием в руке.
Она была окровавлена, избита и выглядела так, словно только что сбежала из тигриной клетки. Но её глаза были нормальными, если не остекленевшими и пустыми. Они отражали узнавание тех, кого она видела в коридоре.
Женщина подтянулась по стене, в её спине зияли три кровавые дыры. Она повернулась и уставилась на нападавшего ядовитыми глазами. Она зарычала, щёлкнула челюстями и выплюнула сгустки крови и мокроты. Её глаза нашли Лу и остановились на нём с этой порочной, кипящей ненавистью.
А потом Руби Сью выстрелила ей в голову.
Она медленно сползла по стене, как капля дождя по окну, оставив за собой пятно крови. Но ни на мгновение её маниакальные глаза не отрывались от глаз Лу. Даже после смерти, лишённой добычи, как у какой-нибудь болезненной человеческой львицы, у неё оставался этот постоянный и холодный аппетит.
Руби Сью посмотрела на неё сверху вниз, перешагнув через безрукое тело солдата.
- Что ж, - очень небрежно сказала она, - можно идти.
Лу сидел на заднице, укушенный, в царапинах, в синяках и в крови. Сквозь маску из крови и желчи он начал смеяться. На самом деле, он начал безумно кудахтать, как будто это была самая смешная вещь, о которой он когда-либо слышал.
Руби Сью взяла его за руку и помогла подняться на ноги.
- Так ты окончательно спятил с ума, а? - сказала она. - Ну, чёрт возьми, пора, чувак.
Никто не удосужился спросить её, что она там делает и не заразилась ли она? К этому моменту это было в значительной степени данностью: кроме Лизы, среди них не было больше девственниц.
У всех это было.
Все они вкусили зубы бешеных и несли в себе тёмную тайну Кат-Ривер.
Джонни снова лидировал.
Лу был арьергардом.
Руби Сью помогала Лизе.
Ни одна группа солдат не участвовала в худших боевых действиях, чем они, пробираясь через столько крови, внутренностей и безумия. И даже если бы по какому-то сумасшедшему, невозможному стечению обстоятельств одному или нескольким удалось выжить, они уже никогда не были бы прежними, никогда не были бы целыми, никогда не были бы людьми как таковыми.
Теперь они двигались ниже, почти пригнувшись.
Коридор был настолько густым от дыма, что это было похоже на попытку вдохнуть из выхлопной трубы "Buick".
- Дверь должна быть впереди, - сказал им Джонни, ведя их вперёд.
Он внезапно остановился, услышав пронзительное гоготание.
Это напомнило ему пальцы с длинными ногтями, которыми провели по доске. Даже отдалённо не человек. В дверном проёме присела пожилая женщина в потрёпанном, окровавленном халате. Она уронила то, что грызла, - человеческую руку.
Её голос был влажным и булькающим, как лёгкие жертвы аммиака:
- Как насчёт поцелуя, красавчик?
Затем голос превратился в шипение, подобное кислоте, растворяющей плоть.
Она выпрямилась и подошла к нему, с её губ брызнула слюна.
Её руки были почти у его горла, когда он нажал на курок автомата, взятого у мёртвого солдата. Её тело дёрнулось, когда залп из трёх пуль пробил его. Её глаза остекленели, стали влажными и блестящими, полупрозрачными, как глянцевая эмаль. Она отступила назад, ощупывая свои раны.
Джонни выстрелил ей в лицо, и она рухнула на пол, дрожа и хлопая руками по бокам. Кровавый гной и грязь брызнули с её губ, и она замерла.
На её место пришла другая женщина.
На ней была деловая юбка с разрезом на бедре и высокие каблуки, но не более того. Река пенистой слюны хлынула из её рта и окрасила её трясущиеся груди, как масло из бутылочки. Она открыла рот и испустила на них стон мучения. Её язык скользнул по губам, и она выплюнула комок слизи в лицо
