до конца прихожей и отправился обратно, словно заключенный на прогулке, после чего ступеньки заскрипели под его нарочито мягкими шагами. Услышав, как он миновал лестничную площадку второго этажа, она спросила вполголоса:
– Вы не хотите пойти в гости к Кейт и остаться на всю ночь?
Дети ахнули от восторга и с трудом удержались, чтобы не захлопать в ладоши.
– Да, пойдем, пожалуйста, – зашептали они.
Эллен прижала палец к губам и прислушивалась, пока не услышала, как хлопнула дверь кабинета.
– Теперь идем, – предложила она и на цыпочках двинулась к чулану под лестницей, чтобы достать детям верхнюю одежду. Она не боится, что Бен догадается об их уходе, повторяла она себе, просто не хочет никаких споров, которые непременно пагубно отразятся на детях. К тому времени, когда они оделись, она натянула сапоги и уже застегивала «молнию» на своем стеганом анораке левой рукой в перчатке. – Потихоньку, – проговорила она вполголоса, огорченная необходимостью делать это, и торопливо подтолкнула детей к входной двери, стараясь не показать им, как сильно не хочет услышать сверху какие-нибудь звуки. Она перебросила через плечо ремень сумочки, когда Маргарет повернула автоматический замок и дернула дверь, потом дернула снова. Дверь была заперта на врезной замок.
– Быстрее, – взмолился Джонни и тут же зажал рот руками, чтобы заглушить свой громкий пронзительный голос.
– Все в порядке, – сказала Эллен, доставая из сумочки кошелек и открывая его свободной рукой. Только все не было в порядке, совсем не было. Ее ключей не оказалось в сумочке, куда она положила их, приведя детей домой. Должно быть, Бен забрал их, пока они сидели в комнате у Джонни.
Она очень старалась не выдать свои чувства перед детьми, пока мысли набегали одна на другую: дверь в кухне заперта, окна тоже, телефон не работает, но даже если бы линию уже наладили, аппарат все равно в кабинете, – и тут она услышала скрип за спиной на лестнице. Бен стоял на лестничной площадке, каким-то образом спустившись так тихо, что Эллен не услышала ни звука. Он стоял, согнув в локте левую руку, поигрывая ее ключами рядом со своим бледным, лишенным выражения лицом.
Весь ее до сих пор подавленный гнев стиснул горло, и голос прозвучал тонко и отчетливо.
– Спасибо, Бен, – произнесла она, протянув руку.
Она подумала, ей придется подниматься к нему. А потом, конечно, силой забирать у него ключи, если только он не хочет навеки утратить доверие детей. Когда по его лицу молниеносно пробежало какое-то выражение, какого она не успела прочесть, и он, шагая все быстрее, двинулся к ней, она собралась с силами. Но чего бы она ни ждала, только не того, что он вложит ключи ей в руку. Она едва не выронила их – они были такими холодными, что она вздрогнула.
Когда она развернулась к двери, ненавидя себя за страх, что он передумает и заберет ключи обратно, он заговорил.
– Вместе пойдем, – решил он. – И я ничего не скажу, пока ты меня не попросишь. Ты сама все увидишь.
«Мы не хотим, чтобы ты шел с нами после того, как ты запер нас в доме. Я отведу детей к Кейт, а потом у нас с тобой будет долгий разговор. Мне кажется, тебе требуется лечение, Бен. Возможно, ты переутомился, но, по моему мнению, тебе следует держаться подальше от детей, пока не найдешь того, кто сможет тебе помочь».
Эллен слышала, как произносит все это, словно тишина вокруг сгустилась до такой степени, что стали слышны мысли – она даже услышала рыдание, которое ей не удалось подавить. Однако нельзя рисковать, затевая спор прямо сейчас, когда она так близко к тому, чтобы выпустить детей из дома. Придется притвориться, что все нормально, чтобы благополучно довести их до Кейт, вот тогда она выскажется. Она мимолетно обняла их, прошептав: «Ни звука», – после чего вставила ключ в замок.
Ключ еще не завершил оборот, как она уже потянулась к двери и взялась рукой в перчатке за защелку врезного замка. Металл заскрежетал по металлу, и дверь отворилась внутрь. Даже леденящий воздух, тут же впившийся в лицо, воспринимался как облегчение. Когда Джонни вдруг затормозил, уставившись мимо нее куда-то в коридор, она едва не ударила его – причин колебаться не было, снаружи был только снег.
– Джонни, не копайся там, – проговорила она тихо, но с нажимом.
Маргарет уже перешагнула порог, ступив на испещренную отпечатками следов мраморно-белую дорожку. Джонни пошел следом, но тут же обернулся.
– Папа не надел ни куртку, ни ботинки.
Эллен жестами велела Маргарет открыть калитку.
– Это проблема папы.
Лицо у Маргарет окаменело, словно она переживала слишком сильные или же слишком сумбурные чувства, чтобы выразить их.
– Он схватит воспаление легких, если выйдет на мороз в таком виде, – сказала она.
Эллен ощутила, как горе сдавливает горло и щиплет глаза, однако она поборола его.
– В таком случае, лучше ему остаться дома.
– Я оденусь, если это всех вас осчастливит, – отозвался Бен голосом, заполнившим прихожую как будто в пародии на рождественское веселье. – Я вас нагоню.
Горе Эллен зачахло, стоило Бену заговорить. Неужели он всерьез надеется их осчастливить, когда только он один виноват в том, что они испытывают совершенно противоположные чувства? Она решительно зашагала по предательски скользкой дорожке, словно пыталась прорваться сквозь облако собственного дыхания. Она была уже у калитки, когда он окликнул:
– Мы пойдем вдоль общинных земель.
Эллен обернулась. Бен выглядывал из дверного проема, подавшись вперед и упираясь руками в косяк. Поза была такая, словно он готов пуститься в погоню. Сначала дорога вдоль общинных земель уведет их с детьми в сторону от городских домов, однако это самый короткий путь до дома Кейт.
– Шагаем бодрее, – сказала она детям, ступая вверх по холму.
Дом и огромный снеговик, окруженный толпой своих почитателей, остались позади, и теперь ее отделяло от деревьев только снежное полотно. Лес выглядел так, словно напружинился, готовый двинуться и напасть, он выглядел так, словно белый взрыв заморозило в самом начале, прежде чем осколки разлетелись по сторонам. Эллен пришлось отвести глаза, потому что недра леса так и притягивали к себе: деревья выстраивались ряд за рядом и выступали из темноты ей навстречу, демонстрируя скрытые позади них образы, которые явно зародились в результате игры воображения. Но теперь, когда она их увидела, она, кажется, уже не могла их игнорировать, и если бы она позволила себе присмотреться к общинным землям, то уже не отделалась бы от впечатления, что лес окружен узорами
