На третий вечер я в отчаянии стащил папин телефон (мне телефон уже не полагался) и с его помощью отправил Эмме электронное письмо. Прежде чем я успел понять, насколько бесполезно пытаться объяснить ей концепцию компьютеров и Интернета, я открыл для нее почтовый ящик – [email protected], но она отнеслась к моей идее с таким безразличием, что я ни разу ей не написал. Более того, я только потом понял, что даже не удосужился сообщить ей пароль. У записки в бутылке, брошенной в море, было и то больше вероятности попасть к ней в руки, но это был мой единственный шанс, и я его использовал.
На следующий вечер нам позвонили из клиники – у них появилось свободное место. Мои вещи были собраны еще несколько дней назад. Не имело ровным счетом никакого значения даже то, что уже было девять часов вечера и что дорога в клинику заняла бы у нас два часа, – было решено немедленно меня в нее доставить. Мои родители сидели впереди, а я оказался зажат на заднем сиденье между своими дядьями, как будто бы они считали, что я способен на ходу выпрыгнуть из автомобиля. На самом деле я действительно мог бы это сделать. Но когда загрохотала дверь гаража и отец завел двигатель, последние остатки надежды в моей груди начали стремительно таять. Деваться было некуда. Я не мог ни убедить родителей остановиться, ни сбежать. Для этого мне понадобилось бы добраться до Лондона, а значит, требовался паспорт, деньги и еще много всего, что было мне совершенно недоступно. Я смирился с неизбежностью, утешая себя тем, что странным людям приходилось терпеть еще худшие лишения.
Микроавтобус начал сдавать назад, выползая из гаража. Отец включил фары, затем радио. Беспрерывная болтовня диджея заполнила салон. За пальмами на краю двора вставала луна. Я опустил голову и зажмурился, пытаясь справиться с нахлынувшей на меня волной ужаса. Может быть, я смогу усилием воли перенестись в какое-то другое место? – мелькнула мысль. Может быть, я способен исчезнуть?
Мы тронулись с места, и под колесами захрустели битые ракушки, которыми была усыпана наша подъездная дорожка. Дяди поверх моей головы обсуждали какие-то спортивные события в попытке поднять общее настроение. Я заблокировал их голоса, не впуская их в свое сознание.
Меня здесь нет.
Мы еще не успели выехать на дорогу, как вдруг машина, резко дернувшись, остановилась.
– Это еще что такое? – услышал я голос отца.
Он резко засигналил, и я распахнул глаза. Впрочем, то, что я увидел, убедило меня в том, что мне удалось заставить себя уснуть. Прямо перед нашей машиной поперек подъездной дорожки, выстроившись в шеренгу и сияя в свете наших фар, стояли все мои странные друзья. Эмма, Гораций, Енох, Оливия, Клэр, Хью и даже Миллард. А перед ними в дорожном пальто на плечах и с ковровой сумкой в руках стояла мисс Сапсан.
– Какого черта тут происходит? – поинтересовался один из моих дядьев.
– Да, Фрэнк, что это, черт возьми, такое? – поддержал его второй.
– Я не знаю, – ответил отец и опустил окно. – Убирайтесь с моей дорожки! – закричал он.
Мисс Сапсан решительно подошла к его двери.
– И не подумаем. Будьте добры, покиньте транспортное средство.
– Кто вы, черт побери, такая? – изумился отец.
– Алма ЛеФей Сапсан, временно исполняющая обязанности председателя Совета Имбрин, а также опекун этих странных детей. Мы уже встречались, хотя я не думаю, что вы об этом помните. Дети, поздоровайтесь.
Нижняя челюсть отца отвисла, а мама начала часто-часто дышать, глядя на то, как левитирует Оливия, открывает и закрывает свой задний рот Клэр, кружится Миллард – костюм без тела, – а Эмма с горящим на ладони огоньком подходит к открытому окну отца.
– Привет, Фрэнк! – произнесла она. – Меня зовут Эмма. Я близкий друг вашего сына.
– Вот видите? – воскликнул я. – Я говорил вам, что они существуют на самом деле!
– Фрэнк, поехали отсюда! – взвизгнула мама и ударила отца по плечу.
Отец, до этого момента сидевший совершенно неподвижно, налег на клаксон и нажал на педаль газа. Из-под задних колес полетели ракушки, и машина рванулась вперед, туда, где стояли мои друзья.
– СТОЙ! – в ужасе закричал я.
Странные бросились врассыпную – все, кроме Бронвин, которая просто покрепче уперлась ногами, вытянула руки и подхватила передок нашего автомобиля. Мы снова резко остановились. Колеса тщетно молотили воздух, а мама и дядья в ужасе подвывали в такт двигателю.
Впрочем, он вскоре умолк, колеса перестали вращаться, а фары погасли. Когда мои друзья окружили микроавтобус, я попытался успокоить родственников:
– Все хорошо, это мои друзья, они не причинят вам вреда.
Дядьки отключились, уронив головы мне на плечи. Мамины крики тоже постепенно стихли до еле слышного поскуливания. Папа продолжал смотреть на происходящее широко раскрытыми глазами и был весь на нервах.
– Это бред это бред это полный бред, – без умолку бормотал он.
– Посиди в машине, – сказал ему я и, дотянувшись через бессознательное тело дяди до ручки, открыл дверь и выбрался наружу, для чего мне пришлось проползти все по тому же бессознательному телу.
Мы с Эммой врезались друг в друга и закружились в умопомрачительном объятии. От радости я почти потерял дар речи.
– Что ты… Как вы… – только и удалось выдавить из себя мне.
Я покрылся гусиной кожей и был уверен, что продолжаю спать.
– Я получила твое электрическое письмо! – ответила она.
– Мое… электронное письмо?
– Да, называй как хочешь! Не получая от тебя писем, я начала волноваться, а потом вспомнила махинационный почтовый ящик, который ты для меня сделал. Горацию удалось подобрать пароль, и…
– Мы приехали, как только обо всем узнали, – закончила за нее мисс Сапсан и покачала головой, глядя на моих родителей. – Вы меня очень разочаровали, хотя не могу сказать, чтобы особенно удивили.
– Мы приехали, чтобы тебя спасти! – объявила Оливия. – Как ты спас нас!
– И я так рад вас видеть! – кивнул я. – Но разве вам не надо спешить? Вы начнете стремительно стареть!
– Разве ты не читал моих последних писем? – спросила Эмма. – Я все объяснила…
– Родители их забрали. Поэтому они и перепугались.
– Что? Какой ужас! – Она возмущенно посмотрела на моих родителей. – Это воровство, знаете ли! Как бы то ни было, можешь за нас не волноваться. Мы сделали потрясающее открытие!
– Ты хочешь сказать, я сделал потрясающее открытие, – раздался голос Милларда. – И все благодаря Перплексусу. У меня ушло несколько дней на то, чтобы понять, как посредством криволинейного аппарата Бентама отправить его обратно в родную петлю. За это время Перплексус должен был стремительно состариться. Но этого не произошло. Более того, его седые волосы снова почернели! Тут-то я и понял, что когда он был с нами в Абатоне, с ним что-то произошло: его истинный возраст как будто перезапустился. Когда имбрины обрушили петлю, это, упрощенно говоря, отмотало его часы назад. Таким образом, его телу стало ровно столько лет, на сколько оно выглядело, вместо его реального возраста в пятьсот семьдесят один год!
– Оказалось, что отмотались назад не только часы Перплексуса, – взволнованно добавила Эмма. – Это произошло со всеми нами! Со всеми, кто в тот день был в Абатоне!
– Похоже, это побочный эффект схлопывания петли, – пояснила мисс Сапсан. – Крайне опасный Источник Молодости.
– Так, значит… стремительное старение вам больше не угрожает? Никогда?
– Не более чем тебе! – смеясь, ответила Эмма. – На один день за один день!
– Это… потрясающе! – пробормотал я, пытаясь осознать все, что мне рассказали. – Вы уверены, что я не сплю?
– Абсолютно уверены, – заверила меня мисс Сапсан.
– Джейкоб, можно мы немного у тебя погостим? – подбегая ко мне, спросила Клэр. – Ты говорил – приезжайте, когда хотите!
– Я подумала, что можно совместить это со своего рода каникулами, – поддержала ее мисс Сапсан, прежде чем я успел что-то ответить. – Дети почти ничего не знают о двадцать первом веке, а кроме того, этот дом выглядит гораздо комфортабельнее старой крысоловки Бентама. Одни сквозняки чего стоят! Сколько спален?
