Ознакомительная версия.
Я содрогнулась, вспомнив мучительное, тошнотворное ощущение, которое испытывала, когда Лисса прибегла к духу, чтобы мучить Джесси; такое… противоестественное ощущение.
Дмитрий посмотрел на разрушенную ограду на одном из участков границы Академии.
— Невероятно. Никогда не думал, что такое возможно, но это имеет смысл. Действительно, принцип тот же самый, что в случае с колами. — Он улыбнулся мне. — Ты много размышляла об этом?
— Не уверена. Просто как-то все сложилось вместе в голове.
Я почувствовала прилив злости, вспомнив идиотское сборище Джесси. Подумать только, как они измывались над Лиссой! Одного этого хватало, чтобы у меня возникло желание дать им хорошего пинка под зад (хотя желания убить больше не было — с прошлой ночи я определенно стала сдержанней). Но учинить такое? Позволить стригоям проникнуть в школу? Как могло что-то столь глупое и мелкое привести к такому ужасному бедствию? Я даже скорее поняла бы, если бы они именно это ставили своей целью. Но нет. Все произошло, потому что в своих поисках славы и популярности они затеяли глупейшую игру.
— Идиоты, — пробормотала я.
Поднялся ветер. Я вздрогнула, на этот раз просто от холода, а не от внутреннего беспокойства. Весна была не за горами, но определенно еще не наступила.
— Давай возвращаться, — сказал Дмитрий.
Мы повернули, и, когда направлялись к кампусу старших, я увидела ее. Ту самую сторожку. Мы не замедлили движения и вроде как откровенно не разглядывали ее, но я знала — Дмитрий так же остро осознает ее присутствие, как я. Что он и доказал, когда чуть позже заговорил.
— Роза, насчет того, что произошло…
Я застонала.
— Я знала! Знала, что так и будет!
Он с некоторым удивлением и испугом посмотрел на меня.
— Что будет?
— Вот это самое. Сейчас ты прочтешь мне лекцию о том, что мы поступили неправильно, что не должны были делать этого и что никогда больше ничего подобного не должно происходить.
До того пока эти слова не вылетели у меня изо рта, я не осознавала, как сильно боялась, что именно их от него и услышу. Он по-прежнему выглядел потрясенным.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что ты такой и есть. — Думаю, мой голос звучал немного истерично. — Ты всегда хочешь поступать правильно. И если поступаешь неправильно, то потом непременно должен привести все в порядок и снова поступать правильно. И я знаю, что ты собираешься сказать — что такого не должно больше происходить никогда и что ты хочешь…
Остальное мне пришлось проглотить. Остановившись в тени дерева, Дмитрий обхватил меня за талию и притянул к себе. Наши губы слились. И пока длился этот поцелуй, я забыла обо всех своих опасениях, что он назовет случившееся между нами ошибкой. Я даже — хотя это казалось совсем уж немыслимым — забыла о смерти и уничтожении стригоев. Всего на миг.
Когда мы, в конце концов, оторвались друг от друга, он по-прежнему обнимал меня.
— Я не считаю неправильным то, что произошло, — произнес он мягко. — Я рад, что это произошло. Если бы тот миг вернулся, я снова поступил бы так же.
В душе закружился целый водоворот чувств.
— Почему ты изменил свое отношение?
— Потому что перед тобой невозможно устоять. — Чувствовалось, что мое удивление забавляет его. — И… помнишь, что сказала Ронда?
Я испытала еще один шок — когда он упомянул о ней. Но потом вспомнила, какое у него было лицо, когда он слушал ее, и то, что он говорил о своей бабушке. Я попыталась вспомнить слова Ронды.
— Что-то о том, что тебе предстоит потерять что-то…
Нет, точно я не помнила.
— «Ты потеряешь то, что ценишь выше всего».
Естественно, он помнил все слово в слово. Тогда это пророчество вызвало у меня усмешку, но сейчас я попыталась расшифровать его. И поначалу испытала прилив радости: я — вот что он ценит выше всего. Но потом испуганно взглянула на него.
— Постой. Ты думаешь, мне предстоит умереть? Вот почему ты спал со мной?
— Нет-нет, конечно нет. Я делал это, потому что… Поверь, вовсе не из-за этого. Если оставить в стороне конкретику — пусть даже она верна, — Ронда знаешь что хотела сказать? Как легко все может измениться. И в этом она права. Мы старались делать то, что правильно, или, скорее, что, по мнению других, было правильно. Но иногда, когда это идет против твоей природы… приходится делать выбор. Еще до нападения стригоев, глядя, как ты борешься со всеми своими проблемами, я осознал, как много ты значишь для меня. Это изменило все. Я беспокоился о тебе… ужасно беспокоился. Ты понятия не имеешь, как сильно. И стало бесполезно дальше вести себя так, будто я смогу когда-нибудь поставить жизнь любого мороя выше твоей. Как бы неправильно это ни было с точки зрения других, такому не бывать. И тогда я решил, что надо что-то с этим делать. А как только я принял это решение… больше ничего не сдерживало нас. — Он помолчал, как бы проигрывая в уме сказанное и ласково отводя волосы с моего лица. — Ну, не сдерживало меня. Я говорю только за себя и не берусь утверждать, будто знаю, почему ты сделала это.
— Потому что люблю тебя, — выдохнула я.
Это прозвучало как самая очевидная вещь на свете. Ну, так оно и было. Он засмеялся.
— Ты умеешь в одном предложении выразить то, для чего мне понадобилось бы произнести целую речь.
— Потому что все очень просто. Я люблю тебя и не хочу дальше притворяться, будто это не так.
— И я тоже. — Его рука опустилась и нащупала мою. Сплетя пальцы, мы пошли дальше. — Не хочу больше лгать.
— И что тогда будет? Я имею в виду, с нами. Когда все закончится… со стригоями…
— Ну, хотя мне не нравится усиливать твои опасения, в одном отношении ты права. Мы не можем снова быть вместе — в смысле, до окончания учебного года. До тех пор придется соблюдать дистанцию.
Почувствовав легкое разочарование, я, тем не менее, понимала, что он прав. Может, в будущем и наступит момент, когда нам не нужно будет скрывать свои отношения, но вряд ли стоит выставлять их напоказ, пока я учусь.
Под ногами плескалась слякоть. Там и здесь на деревьях пели немногочисленные пока птицы, без сомнения удивленные необычно бурной деятельностью, происходящей при свете дня. Дмитрий с задумчивым видом устремил взгляд в небо.
— После того, как ты закончишь школу и уедешь с Лиссой…
Он не договорил. Я даже не сразу въехала, что он имел в виду. Сердце почти остановилось.
— Ты собираешься попросить другое распределение, ты не можешь быть ее стражем! — догадалась я.
— Для нас это единственный способ быть вместе.
— Но мы на самом деле все равно не можем быть вместе, — заметила я.
Ознакомительная версия.
