Стивен Кинг - Бессонница

— Я пытаюсь помочь тебе, неужели ты не понимаешь? — крикнул Макговерн.

Почтальон на другой стороне улицы снова остановился, чтобы взглянуть на них, а возле «Красного яблока» Карл — парнишка, работающий там по утрам, — и Сью, молодая женщина, работающая днем, откровенно вытаращились на них. Он увидел, что Карл в одной руке держит пакет с гамбургерами. В этом было что-то поразительное — какие вещи замечаешь в подобные мгновения… Хотя и не такое ошеломляющее, как некоторые вещи, которые он видел раньше, этим утром.

Вещи, которые тебе померещились, Ральф, шепнул предательский голосок откуда-то из глубины его мозга.

— Прогулка, — в отчаянии пробормотал Ральф. — Мне просто нужна обыкновенная чертова прогулка.

В голове у него начал прокручиваться мысленный фильм. Довольно неприятный, из тех, на которые он редко ходил, даже если уже успел посмотреть все остальное в киноцентре. На звуковой дорожке этого ужастика, кажется, была запись «Ба-бах, и исчезла ласка!»

— Послушай, что я тебе, скажу, Ральф! В пашем возрасте душевная болезнь — обычное дело! В нашем возрасте это случается чертовски часто, поэтому СХОДИ К СВОЕМУ ВРАЧУ!

Миссис Бенниган теперь стояла на своем крыльце, оставив свою прогулочную коляску у нижней ступеньки. Она по-прежнему была в ярко-красном осеннем плаще и смотрела на них через улицу буквально с отвисшей челюстью.

— Ты слышишь меня, Ральф? Я надеюсь, ты слышишь! Я очень надеюсь!

Ральф пошел быстрее, сгорбив плечи, словно защищаясь от холодного ветра. Что, если он будет продолжать орать — все громче и громче? Что, если он двинется вслед за мной прямо по улице?

Если он сделает это, все подумают, что это он спятил, сказал он себе, но эта мысль не смогла успокоить его. Мысленно он продолжал слышать наигрываемую на пианино мелодию детской песенки — нет, даже не наигрываемую по-настоящему; в клавиши тыкали одним пальчиком, как в детском саду:

И тут перед мысленным взором Ральфа возникли старики с Харрис-авеню — те, что покупают страховки у компаний, дающих рекламу по кабельному телевидению; те, у кого желчные камни и кожные опухоли; те, чья память съеживается, а простата разбухает; те, кто живет на социальное пособие и смотрит на мир не через розовые очки, а сквозь утолщающиеся катаракты. Это были люди, которые теперь прочитывали всю почту, адресованную «Временному арендатору», и изучали рекламные листки супермаркетов, ища разделы про консервированные продукты и готовые мороженые обеды. Он видел их, одетых в гротескные коротенькие штанишки и ворсистые короткие юбочки, видел их в тюбетейках и майках, украшенных персонажами вроде Микки-Мауса и Пса Грубияна. Короче говоря, он видел их, самых старых на свете дошколят. Они маршировали вокруг двойного ряда стульев, покуда маленький лысый человечек в белом халате играл на пианино «…ба-бах, и исчезла ласка!». Другой лысый утаскивал стулья один за другим, когда же музыка неожиданно обрывалась и все торопливо рассаживались, кому-то одному — сейчас им оказалась Мэй Лочер, в следующий раз будет бывший глава исторического факультета, друг Макговерна, — не хватало места, и он оставался стоять. Этому человеку, конечно, придется покинуть комнату. И Ральф слышал, как смеялся Макговерн. Смеялся, потому что он-то снова сумел отыскать себе стул. Может быть, Мэй Лочер и была мертва, Боб Полхерст умирал, а Ральф Робертс терял последние винтики в голове, но с ним все по-прежнему было в порядке; Уильям Д.Макговерн, эсквайр, был все еще в отличной форме, все еще денди на вид, до сих пор еще принимает пищу в вертикальном положении, и пока ему удается находить себе стул, когда музыка обрывается.

Ральф ускорил шаг и поднял плечи еще выше, предчувствуя еще один выстрел совета и упрека вдогонку. Он сомневался, что Макговерн и вправду побежит за ним по улице, но не исключал полностью такой возможности. Если Макговерн достаточно разозлился, он мог именно так и поступить — протестовать, твердить Ральфу, чтобы тот перестал валять дурака и сходил ко врачу, напоминать ему, что пианино может умолкнуть в любое время, вообще в любой момент, и, если он не припасет для себя стул, пока еще есть время заняться этим, удача может от него отвернуться навсегда.

Тем не менее больше криков не последовало. Он хотел было обернуться и посмотреть, где Макговерн, а потом передумал. Если тот увидит, что Ральф обернулся, он может опять припустить за ним. Лучше всего просто идти дальше. Итак, Ральф пошел дальше, снова направившись к аэропорту, даже не отдавая себе отчета в этом, шагая с опущенной головой и стараясь не слышать безжалостных звуков пианино; стараясь не видеть старых детишек, марширующих вокруг стульев, стараясь не замечать их полных ужаса глаз поверх фальшивых улыбок.

Пока он двигался так дальше, до него дошло, что его надежды не оправдались. В конце концов его все-таки затолкнуло в туннель и тьма окутала со всех сторон.

Дерри старых алкашей был не единственным тайным городом, тихонько существовавшим внутри того пространства, которое Ральф Робертс всегда считал своим домом; еще мальчишкой, выросшим в Мэри-Мид, где жилые дома Олд-Кейпа стоят и по сей день, Ральф обнаружил, что, кроме Дерри, принадлежавшего взрослым, существует еще один Дерри, который принадлежит только ребятишкам. В него входили заброшенные джунгли бродяг возле железнодорожного депо на Нейболт-стрит, где порой можно было отыскать консервные банки из-под томатного супа с остатками пряной тушеной смеси и бутылки с пивом на дне; аллея за Театром Аладдина, где курили сигареты «Булл Дирхам» и порой запускали шутихи «Блэк Кэт»; свесившийся над рекой большой старый вяз, с которого десятки мальчишек и девчонок ныряли в воду; сотня (а может, сотни две) перепутанных тропок, вьющихся через Барренс — заросшую долину, разрезавшую центр города, как плохо заживший шрам.

Эти скрытые, потайные улочки и тропки находились за пределами поля зрения взрослых и потому не замечались ими, хотя… и среди взрослых бывали исключения. Одним из таких исключений являлся полицейский по имени Алоизиус Нелл — мистер Нелл для многих поколений детишек Дерри, — и лишь теперь, когда Ральф шел к зоне отдыха — туда, где Харрис-авеню становилась развилкой Харрис-авеню, ему пришло в голову, что Крис Нелл, вероятно, был сыном старого мистера Нелла…