— Почему ты поставил ее в такое положение? — спросила она меня пугающе рассудительным тоном. — Ты знаешь, что вампиры не оставят ее в покое; им придется ее убить, прежде чем они позволят людям захватить власть над городом через ее статус законной супруги. Ты знал это, когда женился на ней. Оказывая на нее давление со стороны человеческого населения, мы надеялись, что сможем спасти ей жизнь, чтобы она ушла от тебя. Чтобы ты понял, насколько это опасно для нее. И для тебя. Мы не ненавидим тебя, Майкл. Но ты препятствуешь нам.
— Подожди, — сказал Шейн, повернув голову в ее сторону. — Ты отправила Роя Фармера избить ее, чтобы помочь? Я правильно понял?
— Это не наша вина. Рой не должен был делать больше, чем напугать ее, — сказала Наоми с обаянием, которое у нее всегда было. — Уверяю тебя, он никогда бы не причинил ей серьезный вред. Он лишь должен был показать, что она не была принята как жена Майкла. Как это сделали и вампиры. Я слышала, Оливер отправил Пенифитера сделать то же самое.
— Ева не пешка, которую можно двигать по доске, — сказал я, пронзая взглядом Наоми, затем Ханну, потом остальных. — Как и я.
— Но это именно то, чем ты являешься, Майкл. Ты, Шейн, Клэр, Ева — все вы. Вы играли за одну или другую сторону, но не видели этого. — Наоми покачала головой, в чем, я уверен, была поддельная печаль, но выглядело очень убедительно. — Были ошибки, но никто не собирался причинять вред твоей возлюбленной. Можешь поверить мне на слово.
— Моей жене, — сказал я демонстративно. — Называй ее так.
Наоми склонила голову.
— Хорошо.
Я посмотрел на Ханну. До сих пор она не много говорила, оставила все попытки оправдаться Наоми. Она смотрела на меня и Шейна со спокойным и пристальным вниманием, руки лежали свободно и расслабленно на столе перед ней.
Но она боялась. Я мог чувствовать это, слышать в быстром сердцебиении ее сердца. Все присутствующие здесь люди боялись. И правильно, подумал я. Они теперь в союзе с вампиром-предателем, и они только что нажили себе в врага того, кто по праву должен быть их другом и соратником.
— Больше никогда не трогай Еву, — сказал я Ханне.
— Я прошу прощения за случившееся, — сказала она. — Но, Майкл, вы все сделали свой выбор, и ваш выбор имеет последствия. Если ты хочешь, чтобы Ева была в безопасности, ты должен позволить, чтобы она вернулась к своей стороне. К нам.
— Почему должны быть какие-то стороны? Мы все люди, Ханна.
Она покачала головой.
— Ты был человеком. Тебе нравится думать, что ты все еще остаешься им, но в глубине души ты убийца. И стороны есть всегда. Если ты не хочешь отпустить ее только потому, что любишь, то ты эгоистичен, и ты подвергаешь ее еще большему риску каждый день — со стороны твоего собственного вида.
— Так что я должен делать? — Это вырвалось у меня в гневе, и вдруг я оказался на ногах, сверкая глазами и показывая свои клыки и бешенство. — Она моя жена! Это не ты, Ханна. Это не похоже на всех вас, чтобы страдали невинные люди и даже погибали!
Ханна не двигалась и не тянулась к оружию. Энрике оттолкнулся от стены, то же самое сделал Шейн, но я был единственным, представляющим угрозу.
Ханна сказала:
— Господа, не могли бы вы оставить меня, Наоми и Майкла наедине, пожалуйста?
Бизнесмены Морганвилля вышли без всяких споров. Энрике слонялся поблизости.
— Я уйду, если уйдет он, — сказал Энрике и кивнул в сторону Шейна, который кивнул в ответ.
— Парни, вы можете играть в гляделки в другой комнате, — сказал я, на что Шейн насупился. — Если что-то должно пойти боком, то это бы уже случилось. Верно?
— Наверное, — сказал Шейн. — Но мне это не нравится.
— Будет лучше, если мы сделаем это одни, — сказала Ханна. — Ты, я и Наоми. Есть вещи, которые мы должны сохранить в тайне даже от наших советников.
Я изучал их, затем кивнул Шейну. Он сделал движение после-вас Энрике, затем вышел следом.
Дверь в кухню плотно закрылась позади них.
С момента, когда закрылась дверь, Ханна ничего не сказала. Как будто она просто… выключилась. Наоми была той, кто встала и пошла по периметру кухни, по-видимому очарованная столешницей, приборами и выдвижными ящиками.
— Решение твоей проблемы — обычное дело, — наконец сказала Наоми. — Пусть Ева думает, что она больше не важна для тебя, и ее безопасность будет обеспечена. Ваш брак является проблемой, и это брак, которому нужно положить конец. Ты, конечно, можешь выбрать сроки проведения юридических действий, но очень важно, чтобы ты уже сейчас покинул ее.
— Я не могу этого сделать. — Гнев не помогал мне и очень скоро иссяк, оставив меня с чувством пустоты. — Я не могу просто оттолкнуть ее. Ханна…
Ханна не смотрела на меня или на что-либо. Я интуитивно почувствовал внезапную опасность и повернулся к Наоми.
— Почему ты здесь? Ты не Капитан Откровенный; ты не можешь им быть. Как ты заставила их впустить тебя?
— Мне было интересно, когда ты спросишь об этом, — сказала она и улыбнулась мне из-под длинных ресниц. — Я могу быть очень убедительной. Это моя сила. Как только я поняла, что Ханна Мосес сделалась замечательным лидером человеческого сопротивления, было ясно, что я должна объединиться с ними. Как еще я могу победить свою сестру?
Я снова взглянул на Ханну, и мои глаза расширились, потому что было неправильным то, что она сидела так тихо, словно выключенная кукла… или марионетка.
Я отвлекся, и это было всем, что требовалось Наоми. Если бы мои нервы не были натянуты как струна, я бы никогда не заметил ее движения; даже с многочисленными предостережениями, я не понимал, что она собирается сделать. Я думал, она хочет заколоть меня, и поднял руки, чтобы защититься, но она метнулась мимо, позади меня, схватила меня и вывела из равновесия. Я почувствовал, как ее руки холодно обвились вокруг моей груди, затем приподняли мой подбородок…
А потом она укусила меня, прежде чем я мог позвать на помощь.
Ее клыки скользнули в мое горло, и это ощущалось, как будто пронзили льдом; все тепло начало перетекать из меня в нее, а вместо него я чувствовал, как по венам скользит ужасное темное влияние. Наоми, как и Бишоп, ее вампирский отец, имела силу подчинять вампиров — и сейчас она делала это со мной. Подобно тому, как она взяла под контроль Ханну, а через Ханну все человеческое сопротивление.
Теперь мы все просто марионетки.
Это не заняло много времени, и я абсолютно ничего не мог сделать, чтобы бороться с этим. Когда она отпустила меня, я рухнул на четвереньки на плитку, рот открыт, клыки выдвинуты, а Наоми спокойно прошла назад и заняла свое место за столом. Она посмотрела на Ханну.
