Барри не знал, что на это ответить. Он как бы случайно повернул голову, якобы оглядывая комнату, а на самом деле желая проверить, свободен ли путь к отступлению.
Зря надеялся – железная дверь была заперта, хотя он не слышал, как ее закрывали.
Барри вновь обернулся к председательскому столу, борясь с подступившей клаустрофобией. В комнате пахло потом, кровью и другими телесными жидкостями. Барри с трудом подавил рвотный позыв.
– Обращение к Девяностой статье осуществляет глава информационной комиссии. – Колхаун кивнул сидящему справа старику. – Фентон?
Тот отпихнул трудившуюся меж его коленями женщину и встал. Выглядел он еще причудливее председателя. Чересчур правильной формы нос был смещен вбок, словно его в спешке прилепили на физиономию, чтобы придать ей хоть немного сходства с нормальным человеческим лицом.
– О, Девяностая статья, – нараспев забубнил старикашка. – Дозволь испросить твоей неизреченной мудрости!
– Мудрость твоя безмерна! – подхватили остальные члены правления.
– Яви нам сокровенное знание для успешного решения данного дела, как и всех прочих дел!
– Благословенны правила и установления твои!
Фентон, закрыв глаза, низко поклонился стене.
– Девяностая статья! Барри Уэлч желает выдвинуть свою кандидатуру на выборах правления Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста. Как нам следует поступить в сем случае?
Тарабарщина на стене внезапно превратилась во вполне связный текст, хоть и написанный вычурно-старинным шрифтом. Составлен он был не в псевдоюридическом стиле, как весь остальной устав, а скорее в духе какого-нибудь религиозного трактата, витиевато и выспренно, что звучало не менее дико. Фентон, разогнувшись, прочитал вслух:
– Возжелавший поместить имя свое в числе кандидатов да вступит прежде в поединок с любым из членов правления. Биться им надлежит не на живот, а на смерть, и оставшийся в живых да займет место в священном списке для голосования. Помилуй душу сражающегося, ибо не ведает, что творит!
Шестеро старцев вперили взоры в Барри.
Он затряс головой:
– Не знаю, что у вас здесь происходит, но я не намерен в этом участвовать.
– Поздно, – изрек Джаспер Колхаун.
– Не буду я ни с кем драться!
Однако про себя Барри подумал, что за этим и пришел сюда. Вот оно – открытое столкновение, которого он так долго добивался. Правда, он не ожидал поединка в буквальном смысле слова, но, по крайней мере, ему наконец-то представилась возможность сразиться с правлением. Он вспомнил кота Барни, вспомнил Рэя, Кенни Толкина, Дилана, и Чака, и Донну, подумал о Морин и будущем ребенке, выпуская на волю гнев, позволяя злости разгореться.
Колхаун вновь улыбнулся неестественно широко.
– Барри Уэлч! – прогремел он. – Сим вызываю тебя на смертный бой! В присутствии широкой общественности!
Члены правления громогласно поддержали председателя. Их воинственный клич подхватили женщины-добровольцы под столом. Огненные буквы погасли. Теперь комнату вновь освещали только чадящие свечи.
«Да, – подумал Барри. – Я готов. Я их, мерзавцев, всех положу!»
Улыбка Джаспера Колхауна напоминала оскал.
– Принимаешь вызов?
– Принимаю!
– Вот и отлично, – произнес председатель. – Просто замечательно.
Он снова сел. Улыбка исчезла, как не было, черты лица отвердели. Колхаун властно кивнул Ральфу.
– Подготовь этого говнюка к битве.
Барри провели через узкую дверь возле витрины с чучелами, затем по длинному коридору со стенами, обшитыми ржавым железом. Пахло там, как в заброшенной канализации. В конце коридора открылась чудовищно грязная комната с низким потолком, полная добровольцев. Они мигом набросились на Барри и принялись его раздевать. Все происходило в полном молчании, и от этого было особенно жутко. Его толкали и дергали во все стороны, рывком распахнули рубашку, содрали ботинки, расстегнули ремень, сдернули брюки. Слышались только неровное дыхание самого Барри и его растерянные протесты.
В конце концов он остался в одних трусах, весь захватанный грязными руками. Добровольцы расступились, глядя в пол, на стены, на потолок, друг на друга, только не на Барри. Кажется, им было стыдно. У писателя возникло странное ощущение, что они на его стороне и желают ему победы.
Победы в чем?
Что ему предстоит? Кулачный бой? «Поединок» – слишком расплывчато. Барри не представлял, по каким правилам они будут драться. Колхаун с виду рыхлый старик, такому навалять – невеликий подвиг. Но кто знает, какая мускулатура скрывается под странной, противоестественно бледной кожей? От всех членов правления исходило ощущение неизъяснимой мощи. Барри был совсем не уверен, что сумеет справиться с председателем.
Неизвестно даже, человек ли Колхаун.
Об этом тоже не хотелось думать.
Ральф с бесстрастным лицом стоял возле квадратной дыры в стене, похожей на какой-то лаз, размером с большой телевизор.
– Мне что, туда лезть? – спросил Барри.
– Когда будете готовы.
– А куда эта штука ведет?
Ральф не ответил.
Барри посмотрел на отверстие в стене, на переминающихся с ноги на ногу добровольцев и снова на отверстие. Его бросило в пот, накатил темный ужас. Он все старался задвинуть в глубь сознания главное условие предстоящей битвы, а теперь ни о чем другом не мог думать: один из двоих должен умереть. Через какой-нибудь час он сам или Джаспер Колхаун будет убит.
Барри сомневался, что способен хладнокровно убить председателя. Да, он ненавидел Колхауна и только порадовался бы, если б того хватил удар. Но убить, своими руками?.. Скорее всего, если ему посчастливится выйти победителем, он пощадит старика. А тогда, следуя традициям фильмов и романов, Колхаун извернется и ударит в спину, и Барри придется все-таки его прикончить. Это уже будет справедливо и оправданно.
Один из них должен умереть.
Нехитрая истина, от которой нет спасения.
Барри, глубоко вздохнув, заглянул в темную дыру, потом опустился на четвереньки. Он ожидал, что Ральф незаметно подаст ему какой-нибудь знак на прощание – улыбнется, кивнет, шепнет: «Удачи!» Но доброволец стоял с каменным лицом.
Пол был бетонный, холодный и твердый. Барри то и дело попадал пальцем или коленом в какие-то липкие лужи. Сперва его обступила кромешная тьма – она казалась самостоятельной сущностью, а не просто отсутствием света. Барри ободрал локти о стены и несколько раз стукнулся головой. Затем впереди возник, мало-помалу приближаясь, сероватый четырехугольник. У самого выхода туннель расширялся. Барри смог встать.
