– Знаете, девушка, – сказал он строго, – я ведь человек посторонний. – Я было запротестовал, но Хренов свирепо прошипел: – Так надо, – и продолжил громким недовольным голосом: – С этим джентльменом я не знаком. Так что делать будем?
– Подведите вашего джентльмена к глазку, – приказала Кэт.
– Слышал? Ну давай, с богом! – Хренов поморщился. – Нет, не поверит. Прямо бомж какой-то!
Я подошел к двери и уставился на глазок, как на икону.
– Улыбнись, а то она вообще испугается.
Плохо же он знал мою Кэт! Все-таки я изобразил на лице некое подобие улыбки.
– Кошмар! – Хренов отвернулся.
За дверью раздался протяжный вздох. Заскрежетал замок.
– Узнали? – обрадованно вскричал Игорь в расширявшуюся щель. – Я же говорю, что это ваш муж!
В проеме стояла Катька. Господи, Катька собственной персоной! Густые ресницы возмущенно хлопают, кулачки сжаты. И этот халат, который мне раньше не нравился. Черный халат с иероглифом на спине! Только бы сейчас не увидеть этот самый иероглиф! Вдруг она открыла, чтобы просто не разговаривать через дверь, и вскоре опять захлопнет ее перед моим носом?
– Муж, объелся груш!
В самом деле, не выставлять же меня на улицу. Жалко, наверное! Так что муж – самое подходящее в данном случае определение.
– Вы извините, – сказал Хренов, – ваше дитятко не совсем в себе.
Катька схватила меня за маечную лямку и втащила в прихожую. От нахлынувшего родного запаха у меня на глаза навернулись слезы.
– Семья воссоединилась, – мрачно заметил Игорь. – Остальных просят удалиться!
В этом утверждении сквозил вопрос.
– Может, чайку? – предложила Кэт.
Хренов заулыбался:
– С удовольствием, – он проворно шагнул в прихожую. – Готов всемерно содействовать доблестному делу вытрезвления мужа такой хорошенькой женщины.
Да-с, комплиментик! Катька поддала мне коленкой под зад.
– А ты живо в ванную!
– Катюша! – словно очнулся я от этого толчка. – Я так соскучился.
– Только без соплей, – отрезала она.
Это была совершенно прежняя Кэт!
Я пробрался в знакомую розовенькую ванную и включил воду. Сквозь гул я слышал расплывчатые, как в бане, голоса.
– …что ж, можно и чего-нибудь покрепче…
– …где ж вы его… совсем опустился… надо же!
– …валялся на пляже, как собака…
Сам ты собака! Тоже мне миротворец!
– …не пойму только… а вы-то что… на пляже?
– …романтическая прогулка…
Яростно намылив голову, я на некоторое время потерял нить разговора. Потом слух возвратился.
– …вообще-то, Игорь… Игорь Хренов…
Ого! Они уже знакомятся!
– Катя…
– Я знаю, мне говорил ваш…
– …он не муж, вообще-то… Так, друг старинный…
Нет, надо срочно выходить! Иначе там без меня черт знает до чего дело может дойти. Я напялил майку и вылетел из ванной.
Парочка на кухне пила чай. И не только чай! Я заметил некую подозрительную бутылку. Ликер! Кэт, откинувшись на спинку стула, попыхивала тонкой сигареткой. Леди! Хренов выглядел ей под стать.
– А вот и я! – выкрикнул я, как цирковой клоун.
– О! Наш младенец уже как огурчик! – оценил Игорь. – Только что не хрустит.
– Зато как он сейчас храпеть будет! – насмешливо протянула мадам Колосова.
Я потянулся к ликеру.
– Ну-ну! – предостерегающе глянула на меня Катька и отодвинула бутылку на безопасное расстояние. – Разошелся…
– Он у вас всегда такой? – невозмутимо осведомился Хренов, будто и в самом деле видел меня в первый раз.
– Не знаю, мы давно не виделись.
Меня эти двое словно не замечали. Кэт налила крепкого чаю и придвинула чашку ко мне.
– Я бы с удовольствием кофейку.
– А потом колобродить будет до рассвета, – сказала мадам Колосова.
Хренов понимающе кивнул.
Осушив чашку, я зачарованно уставился в темные Катькины глаза.
– А теперь наш мальчик пойдет баиньки.
Я запротестовал:
– Кать, тебе тоже пора! Завтра же на работу!
– Да ты что! – Она засмеялась. – На работу? А что ж ты раньше об этом не подумал?
– Я пьяный был…
– Знаешь, у тебя вообще-то жена имеется, чтобы цацкаться. А ну марш спать! – неожиданно гаркнула мадам Колосова.
Пришлось подчиниться. Не доводить же дело до скандала, отношения только-только начали налаживаться.
Заснул я под убаюкивающие анекдоты Хренова. На душе у меня было легко. О грядущих неприятностях я не думал. Лишь на мгновение в утомленном мозгу мелькнул образ Маши. Она почему-то держала под мышкой орущего Вовочку-хулигана. Вместо рта у него была распахнутая дверца стиральной машины. Мария кричала на меня, волосы у нее почему-то были черные, как змеи на голове Медузы Горгоны. Я содрогнулся и провалился в омут сна.
Глава 60
Неверный шаг к Склифосовскому
– Так, значит, ты у нас теперь Еписеев?
Катька расхаживала по комнате, теребя щеткой свои густые золотисто-бронзовые волосы. Она думала, что я еще сплю. Я пошевелился.
– Эй, Еписеев, подъем!
– Не надо меня так называть.
– Ну как же, у тебя ведь теперь в паспорте так и написано, четко и ясно: Е-пи-се-ев, – Кэт еще раз смачно повторила ненавистную фамилию. – Как же прикажешь тебя называть?
– Кать, я тебя умоляю!
– Странно, – продолжала издеваться она, – тут, наверное, ошибка. Был какой-нибудь Енисеев, артист оригинального жанра в провинциальном цирке, и тут… Или нет. Наверное, Елисеев. Слушай, так ты у нас теперь вроде как родственник знаменитого магазина?
Катька выглядела свежей, как будто не просидела всю ночь с Хреновым, угощаясь ликером и сигаретами.
– А где Игорь? – поинтересовался я, чтобы хоть как-то сменить тему.
– У тебя воспитанный друг, – ответила Кэт. – В отличие от вас, господин Еписеев, он ушел домой, как и подобает джентльмену, а не остался ночевать в квартире одинокой женщины.
– Он бабник! – неизвестно за что взъелся я на Хренова.
– Ой, ой, – Катька скорчила гримаску. – Ты у нас зато совсем не бабник. Так, пригрелся на девичьей постельке. Всего на одну ночку. А потом, ну как же – труба зовет, жена ревет!
– Кать, мне и без твоих шуток плохо! – простонал я.
Возвращаться домой через всю Москву в тренировочных и майке было стыдно.
– Плохо ему. – Катька присела рядом и неожиданно ласково погладила меня по взлохмаченной голове. – Плохо тебе, слоник? А никто ведь и не обещал, что будет хорошо!
Я не обиделся.
– Небось, думаешь, как в таком виде на метро поедешь? – угадала Катька. – Денежек-то у слоника нет.
– Доеду как-нибудь, – я поднялся и, поеживаясь, стал натягивать опостылевшие тренировочные штаны.
– О! В тебе наконец-то просыпается мужчина!
