class="p1">Ужин длился вечность. Пока они сидели в «Ржавом бочонке», Чез пытался не терять нить притворно весёлой болтовни мистера Мэйхью: нехорошо было заставлять одних только Финна и Натали поддерживать разговор. Но «Ржавый бочонок» был одним из тех ресторанов, где громко играет музыка, мигает свет и постоянно шумят люди. Каждый раз, когда Чез пытался что-нибудь сказать, официанты принимались хлопать в ладоши и кричать «С днём рождения!».
Чез и раньше ненавидел места вроде «Ржавого бочонка». А сегодня было ещё хуже. Ему казалось, что он обязан прикрыть Эмму, которая сидела молча, почти в трансе, глядя своими тёмными глазами в никуда и нервно барабаня пальцами по столу. Насколько Чез мог судить, она отбивала азбукой Морзе свои рассуждения. Как сказать азбукой Морзе «Вся разгадка – в подушечке с блёстками»?
Но от блистательных открытий Эммы не будет никакого толку, если мистер Мэйхью решит, что ей нужна медицинская помощь, и отвезёт её в больницу. Поэтому Чезу приходилось то и дело подталкивать Эмму локтем, напоминая ей, что нужно набрать макароны с сыром в ложку, а потом поднести её ко рту. Иногда ему даже приходилось напоминать сестре, что нужно прожевать и проглотить. А кроме того – самому не забывать о своём сэндвиче, морковных палочках и фруктах.
Но наконец, сто лет спустя, ужин окончился, мистер Мэйхью заплатил по счёту, и они все погрузились в машину. Чезу, Эмме и Финну пришлось задрать ноги, чтобы не наступить на завёрнутый в футболку рычаг. Поэтому у Чеза, который всю обратную дорогу сидел скрючившись, вдобавок разболелись кости.
«Ничего страшного, только бы найти маму», – твердил себе Чез.
Дома мистер Мэйхью спросил Натали:
– Детка, хочешь, я напишу учительнице записку и предупрежу, что ты сдашь проект чуть позже?
– Нет, папа, – резко ответила Натали, как будто мистер Мэйхью сказал глупость. – Я сама объясню, и она мне поверит. Оказывается, если у тебя пропала мама, это оправдывает всё на свете.
– Гм, – сказал мистер Мэйхью, беспомощно стоя в прихожей, и Чезу стало его немного жалко.
– Спасибо за ужин, – вежливо сказал он. – Спасибо за всё, что вы для нас делаете. Я уверен, мы здесь ненадолго.
Мистер Мэйхью умоляюще воздел руки, и Чез притворился, что не видит слёз у него на глазах.
Натали схватила Чеза за руку:
– Пошли, поможешь мне уложить мелких.
Они были уже на полпути наверх, когда Чез понял, что Натали буквально трясёт от ярости.
– Он вообще ничего не соображает, – пробормотала она. – Мама бы страшно разозлилась. Она бы целый день орала на меня за то, что я разрешила тебе и Эмме одним пойти домой. Уж она бы догадалась, что я соврала насчёт листьев. Вот мне бы влетело…
– Погоди, – перебил Чез, остановившись. – Ты злишься, что папа тебя не ругает? И не наказывает?
Натали взглянула на него сквозь опущенные ресницы.
– Я и не говорю, что тут есть логика, – буркнула она и тоже остановилась на ступеньке. – Но… да. Когда мама ругала нас, я понимала, что ей не всё равно. А папа… папа просто делает как проще. Он никого не хочет огорчать. Даже меня. Может, он боится, что я его разлюблю, если он на меня наорёт?
Чез не знал, что сказать. Возможно, он бы придумал что-то, не будь ресницы Натали такими длинными, густыми и красивыми. А когда она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза…
– Что с вами такое? – спросила Эмма, стоя наверху. – Давайте быстрей!
Чез и Натали бегом бросились наверх.
Все четверо собрались в комнате Натали. Чез усилием воли заставил себя устроиться рядом с Финном.
– Как дела, дружище? – спросил он, обняв братишку. – Ну, теперь ты расскажешь, как вы с Натали и мистером Мэйхью сообразили пойти за нами? Нас чуть в порошок не стёрли! Вы видели, какие ручищи были у этого типа?
Чез разрывался на части. Обычно, чтобы подбодрить брата, он бы в подробностях расписал, как здорово тот им помог. Но Натали тоже слушала…
Чез не хотел показаться жалким и слабым в её присутствии. Даже если он и был жалким и слабым.
– Мы с Натали просто сказали мистеру Мэйхью, что я испугался, когда вас не оказалось в машине, – произнёс Финн. – Но на самом деле я увидел, как за вами бежит какой-то человек. В оранжево-синей одежде. Он был похож на охранника, который стоял на сцене с мамой. Там, в другом мире. Но тот, кто вас схватил, – это был другой человек! И Натали сказала, что, наверное, я просто видел здешнего двойника того человека, который стоял на сцене. Так что всё нормально. Я ошибся, и вам повезло. – Финн наклонился и шепнул: – И вряд ли тот здоровый тип вас бы побил. Я думаю, он только хотел напугать.
Иногда Чез жалел, что смотрит на мир иначе. У Финна всегда и на всё находился ответ. И он вёл себя так беззаботно не только потому, что ему восемь, а Чезу двенадцать. Даже в восемь лет Чез был грустным, тихим, рано повзрослевшим мальчиком, который скучал по умершему отцу и сознавал, что должен заботиться о маме, Эмме и Финне. Даже в те времена, когда папа был ещё жив. Чез толком не помнил их, но, казалось, он и в четыре года сознавал, что в мире полно проблем – вещей, о которых шептались родители, когда думали, что Чез не слушает.
«Потому что вокруг нас и правда было полно проблем, – подумал он. – А я был… смышлёный. Внимательный».
Когда Чезу было четыре года, Грейстоуны жили в другом мире, и его родители рисковали жизнью, пытаясь сделать тот мир лучше. Вот почему папа погиб. А мама переправила детей в этот мир, чтобы защитить их.
Эмма похлопала ладонью по рычагу, чтобы привлечь общее внимание.
– Так. Я не до конца понимаю, как это сделать, но если моя теория верна и в другой мир можно попасть откуда угодно, я прикреплю этот рычаг к стене, и он… подойдёт. Тогда мы повернём его и посмотрим, не откроется ли туннель, – заявила она. – Все готовы?
Чез сглотнул. Финн сказал:
– Конечно!
– Абсолютно, – кивнула Натали.
Чез добавил «Давай, Эмма», надеясь, что никто не заметит, как у него дрожит голос.
Подняв завёрнутый в футболку рычаг над головой, Эмма подошла к пустому участку стены между столом и дверью, высвободила тот конец рычага, которым он крепился к стене в тайной комнате, дома у Грейстоунов, и прижала его к стене.
Ничего не произошло.
– Попробуй внешнюю стену, – предложила Натали. – Может, туннель не откроется, если за стеной кладовка.
– Я думаю, это не важно, но… ладно, – согласилась Эмма и ткнула рычагом в стену между
