не кастрируют из-за этой истории, парень. Всё, иди. Меня уже нет.
– Погоди.
Рози ждал на том конце провода одну секунду… две…
– Когда окунут в таз с дерьмом, постарайся не вдохнуть.
Послышалось фырканье, которое в других обстоятельствах можно было бы принять за смех. Затем связь прервалась.
Круз был готов играть роль тайного агента. Он ощутил разницу между чистилищем и раем, тигром и Дамой… третьим и первым классом. Ни за что на свете он не избавится от ампулы с кокаином. Это подарок от Рози, вместе с новеньким солдатским жетоном из чистого золота 96-й пробы. Он был не готов выкинуть его… или опустошить. Неподчинение в какой-то мелочи позволяет ощутить контроль над собственной жизнью. Круз решил не принимать никакого решения, пока не окажется на борту.
Он был счастлив, когда наконец услышал объявление о посадке пассажиров первого класса, сразу после федералов и детей. Остальные пассажиры (нищеброды) таращились на него. Он уже сидел в своем широком кресле и заказывал напитки стюардессе, в то время как они, пыхтя, протискивались по проходу, ища свое место. У стюардессы первого класса по имени Тони были ноги, ради которых любой мужчина согласился бы совершить убийство. Казалось, ее юбка короче, чем у коллеги в экономклассе. Тони без конца улыбалась, на любую чушь, любую глупость, любую банальность. У нее были такие идеальные зубы, что приходилось всматриваться, чтобы увидеть разделяющие их полоски. В передней части самолета напитки сервировали с льняными салфетками и в стеклянных бокалах, в отличие от бумажных салфеток и пластиковых стаканчиков эконома. Тони постоянно и с радостью подливала текилу в стакан Крузу. Он так и не дошел до дна. Когда последовал совету Рози и попытался сбрить усы в туалете, с сожалением заметил, что уже порядком пьян.
Самолет подпрыгивал на кочках турбулентности при вхождении в зону более холодного климата. Алкоголь, употребленный Крузом, лоб в лоб столкнулся с ударной волной адреналина, вызванной очередным воспоминанием о падении Чикиты. Он порезал верхнюю губу безопасной бритвой. При виде собственной крови в воняющей бытовой химией кабинке туалета на борту Боинга-737, Круз не выдержал и провел следующие пятнадцать минут, блюя в бездну забвения унитаза. Вонь освежителя воздуха отзывалась рвотными позывами даже после того, как он до конца опустошил желудок. Трясущимися руками Круз сделал две кокаиновые дорожки, чтобы привести себя в норму. Затем спросил Тони, нет ли у нее пластыря.
Конечно, есть. Сейчас. Улыбка.
Из-за генов Круз не мог похвастаться растительностью на теле. Его грудь была гладкая, точно у среднестатистического японца. Поэтому то, что удалось отрастить усы, он расценивал как своеобразный триумф, хотя они не были массивными и не спускались ниже, к подбородку, и не переходили в бороду. Однако он все равно ими гордился.
Теперь их не стало. Они пали жертвой бритвы. Маленькое нечто превратилось в ничто. Еще один должок Эмилио, выданный чеком на предъявителя и выплачиваемый со счета гордости Круза.
Он вымыл и промокнул лицо, все еще бледный, с трясущимися руками. Зеркало не врало – он бледен как смерть, нужна сильная доза. Круз заклеил рану на верхней губе пластырем. Нижняя все еще болела от удара Рози. Тогда он был слишком под кайфом, чтобы чувствовать боль. Теперь ситуация изменилась.
Он рухнул на унитаз и потер лицо руками, чтобы вызвать прилив крови и вернуть ему хоть какой-то цвет. Удивительно, как его беззаботная жизнь оказалась поставлена на быструю перемотку. Если у Эмилио возникнут подозрения, жизнь Круза будет стоить меньше, чем дырявый носок на ноге алкаша.
Поймет ли Эмилио, почему Круз свалил из города? Нет, Рози обещал позаботиться об этом. Круз очень хотел иметь шанс перемотать день на начало. Вернуться в прошлое и изменить историю. Да и менять ничего не пришлось бы… кроме того факта, что тупая сука Чикита была бы жива, а он сейчас находился бы в Майами, вместо того чтобы болтаться в воздухе где-то над Теннесси.
Его гавайская рубашка была запачкана блевотиной. Он скомкал ее на микростолике из нержавейки. Затем промокнул подмышки, смазал их дезодорантом и натянул розовую футболку «Полиция Майами. Отдел нравов», купленную в сувенирном в аэропорту. Она была накрахмаленная и жесткая. В аэропорту невозможно купить одежду без слоганов или надписей. Он выбрал толстовку, которая гласила: «ЖИЗНЬ – СУКА, НО ПОТОМ ТЫ СДОХНЕШЬ». Вывернул ее наизнанку, чтобы были видны белые строчные швы, и натянул на себя. Подумал о жилетке из овчины, которую носил Борис Карлофф [7] в фильме «Сын Франкенштейна» [8]. Чем не начало тренда?
Он запихнул гавайскую рубашку в синюю нейлоновую сумку, купленную в аэропорту. На ней дешевой шелкографией было написано «КОМАНДА NIKE». Не хотелось ее выбрасывать. Неожиданно она приобрела для него сентиментальную ценность. Может, получится сохранить, сберечь и надеть, когда он наконец вернется домой… если все сложится хорошо.
Идея полета в обратном направлении казалась невыносимо соблазнительной. Иногда будущее похоже на удачный флирт.
Капитан Фальстафф объявил о снижении.
Чикаго. Они должны приземлиться в 22:45 по местному времени. Тони улыбнулась и проверила его ремень безопасности. У нее точно есть парень, красавчик-блондин и, возможно, тренер по карате. Круз подумал, улыбается ли она точно так же, когда он ее трахает?
Вообще, такие жизнерадостные люди занимаются сексом?
После приземления в аэропорту О’Хара, Круз осознал, что ему не очень хочется покидать теплый кокон самолета. Это будет означать разрыв еще одной связи с домом. Но в этом была и положительная сторона. С каждым сантиметром, на который Круз отдалялся от дома, Эмилио тоже становился дальше.
Он подумал, чем сейчас может быть занят Эмилио, и впустую попытался найти часы в незнакомом терминале. То, что удалось сохранить ампулу с кокаином и гавайскую рубашку, вызвало прилив абсурдной радости. Эти вещи подтверждали его идентичность, на случай, если он окончательно сойдет с ума.
Чикаго казался красивым лишь с высоты в десять тысяч метров. Во время снижения заплатки из снега и льда, которыми был испещрен ночной пейзаж, выглядели еще более зловещими. Он задавался вопросом, сколько раз обледеневшая взлетная полоса становилась причиной авиакатастрофы? Единственное препятствие, которое может замедлить скольжение огромного самолета, – это крепкое здание, полное людей. Вероятно, поэтому такие здания называют терминалами.
В Майами Круз потратил четыреста баксов на 35-миллиметровый фотоаппарат Minolta вишневого цвета. Теперь он лежал на дне сумки Nike. В больших аэропортах всегда были сувенирные магазины, а также более серьезные заведения, с астрономическими ценами. Упаковка батареек АА в них стоила в четыре или пять раз дороже такой же упаковки в обычном сувенирном. С помощью
