– Да так… – начал я, допивая свой чай, – просто этот клиент какой-то странный. Мне он не понравился… в нем чувствуется какая-то фальшь. Жаль, что никто, кроме мистера Джейкобсона этого не заметил.
– Ты считаешь, что он не тот, за кого себя выдает? – внимательно поинтересовалась девушка, вытаскивая трубочку из чашки и медленно облизывая с неё сливки.
– Не думаю, что это логично, – отрицательно покачал головой я, наблюдая за Марией. Небольшая порция сливок осталась у неё на верхней губе, так что я наклонился через стол и пальцем стер их, после чего облизал руку.
– Давид! – с ехидной иронией возмутилась девушка, облокачиваясь о спинку кресла, – что ты делаешь? На нас же люди смотрят.
– Пусть смотрят, я ничего такого не сделал, – с деланным равнодушием ответил я и подмигнул ей. Она в ответ улыбнулась кончиками губ, а затем вновь провела соломинкой по своим губам, оставляя ещё больше сливок. После она быстро облизала губы и сделала вид, будто бы ничего не было.
Наша маленькая игра. Очередная из огромного списка игр, появившихся за этот год. Порой я начинаю забывать, почему мы стали играть в эти игры. Правдой была слишком тяжелой для нас обоих, таких юных.
– Так что же нелогичного в поведении этого клиента? – напомнила мне Мария, видя, как я погружаюсь в свои раздумья.
– Понимаешь, он отдает в дар нам свои книги. Довольно внушительную коллекцию, между прочим. И за это ничего не требует взамен. Странно то, чем он объясняет свой поступок. Он говорит, что скоро отправляется в Африку и боится, что может не вернуться из неё. Поэтому он хочет, чтобы его книги были в сохранности у тех, кто понимает их истинную ценность. Мол, он не хочет, чтобы его коллекция досталась недостойным. Однако не понятно, почему он просто не написал соответствующее завещание? Зачем он делает это сейчас?
– Может быть, он боится, что его коллекцию украдут за время его отсутствия?
– Он мог просто сдать их на хранение в какой-нибудь банк, – я задумчиво покачал головой, – мне кажется, что здесь кроется нечто большее. Я никак не могу понять, почему он отдает книги! Ведь если он вернется из Африки, то книги не будут снова принадлежать этому человеку! Складывается впечатление, что он уже мертв, а сейчас выступает как душеприказчик.
– Может, он болен? – предположила Мария, доставая из своей сумочки сигареты, – просто его болезнь не та, о которой принято говорить вслух.
– Сифилис?
– Почему нет, – согласно кивнула девушка, раскуривая сигарету. Мне не слишком нравилось, что она курила, но ничего поделать я с этим не мог. Я не хотел ограничивать человека, который и так ограничен во многом. Придёт время, и она сама поймет, что это ей не нужно.
– Всё равно, что-то мне в этом не нравится, – спустя пару минут продолжил я, – этот аристократ не похож на тяжелобольного. Он какой-то… скользкий.
– Аристократ? – оживилась Мария, – а ты можешь сказать мне его имя? Я могу осторожно поспрашивать о нем среди своих.
– Думаю, что в этом нет тайны, – кивнул я, – его зовут сэр Логан Блэк. Насколько я понял он барон Блэк, младший пэр.
– Ох, оставь эти тонкости мне, – мягко воскликнула девушка, сбрасывая пепел в пепельницу, – в этом ты являешься полным профаном.
– Ну, уж прости, – смешливо ответил я, делая очередной глоток чая и глядя в окно. Кажется, опять собирается дождь, но разве может быть иначе? В Лондоне осенью всегда идет дождь, даже когда на небе ни облачка.
– Хорошо, я выясню, кто он такой и при нашей следующей встрече расскажу, – кивнула она, пальцем выводя на столе невидимые узоры. – Кстати, я совсем забыла тебе сказать! – неожиданно воскликнула девушка, поднимая руку вверх, – в конце недели мы с тобой идем на спектакль!
– О чем это ты? – удивленно поинтересовался.
– Мои родители будут заняты, у них какие-то дела образовались в провинции, так что они завтра уедут на пару дней, – и она раздраженно взмахнула рукой, – любят они так резко срываться с места, толком не упреждая никого. Но что поделаешь – любят друг друга, – и она заговорщицки улыбнулась, – поэтому у них образовалась свободная парочка билетов в Королевский театр Ковент-Гарден.
– Ты серьезно? – ошарашенно воскликнул я, чем привлек внимание нескольких посетителей, сидящих недалеко от нас.
– Ну, да! – торжественно кивнула она, – мало того, эти билеты не в партер! – выставив указательный палец, она покачала им из стороны в сторону, – а в ложе.
– Но позволительно ли… – растеряно начал я.
– Не волнуйся, Артур оденет тебя так, как надо. Мои родители не против. Они называют это благотворительностью, – при этих словах девушка недовольно передернула плечами.
– Но Мария, по-моему, это слишком, – всё также растеряно продолжил говорить я.
– Ты что стесняешься сходить со мной в театр? – недовольно проговорила Мария, вздернув правую бровь вверх, – и сколько раз я тебя просила – не называй меня Марией, я Мэри!
– Прости, – извинился я, нервно выбивая по столу дробь, – просто это звучит как-то фантастично.
– Я думала, что ты будешь рад, – с досадой пробормотала она.
– Нет! Мэри, я очень рад, просто растерян! – горячо возразил я в ответ, и, наклонившись через весь стол, коснулся её руки, – спасибо за это приглашение! Это будет восхитительно… особенно, если ты скажешь, на что мы идем.
Девушка тотчас же расцвела, и, вытащив свою руку из-под моей, накрыла ею мою, легонько сжав.
– А ты догадайся! – она хитро улыбнулась, а потом тихонько прошептала:
«…Пришла туда в причудливых гирляндах
Из лютика, крапивы и ромашки…»
– Шекспир, – тихо прошептал я.
– Наше с тобой знакомство, – также тихо ответила она, – эта пьеса стала моей любимой.
– И для меня, – я смотрел прямо в глаза самой красивой девушки на свете и не мог отвести взгляд. Боже, как мне хотелось в этот момент коснуться её губ, провести рукой по её мягким, как шелк волосам, обнять и прижать эту девушку к своему сердцу и больше никогда не отпускать! Так хочется оградить её от всех горестей, которые есть в этом мире, спрятать, защитить… но время неумолимо, нам осталось так мало времени. Как искренне я хочу увезти её отсюда туда, где нет различий между аристократкой и простолюдином.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – тихо прошептала она, убирая свою руку, – мы никогда не сможем сбежать отсюда, и ты это знаешь. Для каждого из нас судьба уготовила свою дорогу. И я не хочу, чтобы твоя была разрушена так же, как и моя.
– Не говори так, пожалуйста, не надо, – я отвёл взгляд в сторону и откинулся обратно в кресло.
– Хорошо, – кивнула она, – мы поговорим об этом в другой раз.
