Голова привратника катится по земле, и Тварь пинает ее, словно мячик.
«Это ужасно, ужасно, ужасно! Моему маленькому мальчику не стоит смотреть на это. Не смотри! Ты слышишь меня?»
Тварь решает затаиться, притворяясь мальчиком. Они вместе растут, получают образование, достойное юноши из благородной семьи.
В свой двадцатый день рождения Тварь снова выходит на волю. Она подстерегает с топором пьяного гостя в саду. Дядю Сергиуса, который некогда качал мальчишескую оболочку на коленке. Он выглядит странно с рассеченным лицом. Рана напоминает Твари о запретных местах на женском теле. И тогда Тварь совершает первую и единственную ошибку. Опустившись на колени рядом с дядей Сергиусом, она заставляет свою мальчишескую оболочку погрузить пальцы в кровь и прикоснуться к ране.
«Молот Сигмара!»
Это кричит Наташа, девушка, которая приехала с дядей Сергиусом. Отец мальчишеской оболочки называет ее содержанкой своего брата. Тварь знает, что это означает. Они считают такие вещи омерзительными.
Наташа стоит, не говоря ни слова, и только ее рот округляется. Она взмахивает руками, становясь похожей на пугало. У нее забавный вид. Юноша улыбается ей, а Тварь достает коготь из ножен, висящих на поясе.
«Все в порядке, Таша. Не плачь».
Юноша встает на ноги и обнимает Наташу за талию. Девушка трясется, но не двигается с места. Тварь лижет ее лицо шершавым языком. Девушка не уклоняется.
«Ей это нравится» - понимает Тварь. Женщины отвратительны, когда ведут себя так. Совершенно отвратительны.
Тварь перехватывает твердый прямой коготь - восемь дюймов остро заточенной стали - и погружает его в живот девушки.
Та восторженно ахает, и на ее губах появляется кровь.
Тварь вытаскивает коготь из живота девушки и вонзает его в грудь своей жертве. Затем наносит еще один удар. И еще один.
Дядя Сергиус лежит, обратив рассеченное лицо к луне. Его любовница молчит.
Ничего лучше Тварь не испытывала. Отныне она будет охотиться только на женщин. Она будет убивать только женщин. Мальчишеская оболочка соглашается.
«Женщины, - наконец понимает она, - это моя естественная добыча».
Женщины. Мерзкие женщины.
Как всегда, при проверке груза недосчитались трех бочек. Приказчик Беннинг почесывал подбородок гусиным пером. Несколько капель чернил попало на бороду клерка, однако он не обратил на это внимания, с ленивым недоумением разглядывая грузовую баржу, принадлежащую торговому дому «Рейк и Талабек». Рупрехт, ночной сторож, демонстративно зевал, давая понять, что устал и хочет домой. Судя по его дыханию, можно было предположить, что жирный боров в одиночку опустошил три бочонка лангильского вина. Портовый пес, норовивший лизнуть Рупрехта в потную промежность, рисковал захмелеть, как жрец Ранальда в день Плута.
- Пересчитайте, - буркнул Харальд Кляйндест.
Беннинг, который явно побаивался смотрителя, послушно начал проверять груз по списку.
«Речная крыса», гордость компании «Рейк и Талабек», регулярно совершала рейсы из Мариенбурга в Альтдорф, доставляя вина из Бретонии, ткани с Альбиона и костяные безделушки из Норски. И за двадцать пять лет службы корабль ни разу не привез в Альтдорф весь товар, который погрузили на него в Мариенбурге. Вполне возможно, что до Альтдорфа груз добирался в целости и сохранности, но когда судно входило в порт назначения, часть перевозимых им ценностей таинственным образом исчезала до того, как ее успевали внести в реестр.
Сегодня Харальд намеревался изменить сложившуюся традицию.
- Пожалуйста, поторопитесь, - подал голос Варбл, представитель грузовладельца. - У меня неотложные дела в городе.
Варбл был хафлингом, но заметно отличался от своих слабых, по-детски непосредственных собратьев. Он сидел на скамеечке и, пожевывая самокрутку, спокойно ждал, когда Харальд отпустит его восвояси.
- Угомонись, Варбл, - отмахнулся Харальд. - Никто не покинет причал, пока не закончится проверка груза.
- Я сюда по делу пришел, а не шутки шутить, ловец воров, - огрызнулся хафлинг.
- Я тоже.
Сэм Варбл пожал плечами и принялся изучать свои остроносые ботинки.
Грузчики сидели вокруг, нетерпеливо переглядываясь. Крими, их молодой вожак, теребил веревку, к которой был привязан железный крюк, и бросал угрожающие взгляды на смотрителя, когда думал, что Харальд его не видит. Крими принадлежал к «рыбникам». Его куртку украшали нашивки с цветами банды, а на щеках было вытатуировано изображение рыбы - знаки старшинства, которые придавали молодому человеку уверенности в себе.
Харальд не питал иллюзий насчет парня. За свою жизнь он повидал немало людей, которые мнили себя грозными вояками, но в действительности оказывались безобидными, как котята.
«Крюки» постепенно теснили «рыбников», и последние пытались отвоевать свои позиции, поддерживая смутьяна Ефимовича.
Клерк продолжал пересчитывать товар, бубня себе под нос что-то неразборчивое.
Ночь была студеной, но день выдался теплый - вероятно, последний за эту осень. Однако из-за теплой погоды в доках смердело сильнее, чем обычно, тем более что неподалеку стояла баржа, груженная морской рыбой. Похоже, улов на ней копился лет десять, хотя Харальд не мог утверждать этого наверняка. Лед быстро таял под солнечными лучами, и грузчики спешили изо всех сил, чтобы закончить работу прежде, чем вонь станет невыносимой.
Уперев правую руку в бок, Харальд как бы невзначай погладил рукоятку метательного ножа. Время шло, а оружие по-прежнему удобно висело в ножнах у пояса.
- Я вижу, ты не преуспел на службе, ловец воров,- заметил Варбл.
Верхняя губа Харальда чуть заметно дернулась.
- Когда я в последний раз приезжал в Альтдорф, ты был капитаном стражи, а теперь проводишь ревизию товаров в порту.
Харальд внимательно посмотрел на Варбла, пытаясь припомнить его лицо.
- Мы раньше встречались, хафлинг?
Варбл пожал плечами:
- Сомневаюсь. Я веду замкнутый образ жизни. И уважаю закон.
- Все равно не хватает трех бочонков, - сообщил Беннинг.
Клерк бросил быстрый взгляд на Крими и лишь потом повернулся к Харальду. В этом состояла его вторая ошибка. Первая, естественно, заключалась в том, что он решился обворовать компанию «Рейк и Талабек».
Рупрехт мог бы выкрутиться, но он был слишком туп для этого. Стражник стоял, прислонившись к хлопковым тюкам, отмахиваясь мясистой рукой от назойливой мухи, которая кружила около его лица.
