- Так что?
- Что? – пот выступил у меня над верхней губой - Рассказывай дальше. В любом случае, я не понимаю, что тебе от меня нужно.
- Дальше – я наладил общение с этой Деборой, кто бы она ни была, ее голос всегда звучал громче и отчетливей, чем остальные. И самое главное – он нес информационный смысл, который можно было проверить. Что толку было от таких , например собеседников, которые бормочут – Джон хочет спать, или Энни страшно? Таких сообщений было подавляющее большинство, но я не придавал им особого значения. А Дебора – она многое поведала мне. Про тебя, Олди.
- Не называй меня так! – дернулся я. Олди – так меня называла только мама. Или не только она…
- Ты нужен Деборе. Ты нужен им, понимаешь? Ты ключ, Олдос. Ты – ключ.
- Какой к дьяволу ключ? Ну что ты несешь?
- Ты прекрасно знаешь все сам.
- Зачем было устраивать всю эту комедию? Как ты до этого додумался вообще?
- Что именно? – осклабился Скайд – что имеешь в виду, под словом «комедия»?
- Ну, все это? Звонки, еще ты убийца, так ведь? Это ведь ты убил Меган?
- Не совсем. Сейчас, я расскажу дальше, и ты все поймешь.
- Я не хочу выслушивать все это. Просто, ответь, зачем ты меня сюда притащил?
- За этим и притащил, Олди – с акцентом на последнем слове, протянул Сид - ты бы не стал, так просто, слушать меня. А ты должен, должен выслушать и вспомнить.
- Что вспомнить?
- Дебору. Того типа, Киндмана, и экипаж, хе-хе.
- Экипаж, Киндмана? Нет, пожалуйста, этого всего не было, я выдумал это, потому что у меня было хорошее воображение, это всего лишь воображение!
- Нет, Олдос, не воображение. Вспоминай!
- Нет, этого не было! – ручка сейфа, та самая, завращалась с дьявольской скоростью, затем остановилась. Сейф открылся.
Тогда мы жили в небольшом городке, буквально в двух шагах от Мексиканского залива. Тяжелые, темно-синие волны омывали берег, иногда с шумом падая на него, а иногда тихонько лаская, будто баюкая. Только теперь начинаешь понимать, как же это было здорово – пройтись вот так, по щиколотку в теплой воде, или накалившись на солнце, с разбегу бухнуться в воду, и плавать, нырять. Причем почти целое лето – с начала июня и до середины августа.
Мне было семь лет, почти восемь, когда я впервые увидел ее. Я просто шел, когда она вдруг возникла рядом, будто из ниоткуда. Большие, чуть раскосые карие глаза, темные волосы, аккуратный носик, и белая, бледная кожа. Мы долго гуляли с ней, бродили по побережью, я собирал красивые ракушки, или же просто швырял камешки в воду. А она шла рядом, улыбалась и молчала. Я спрашивал, что ж она молчит, и просил ее рассказать мне что-то, а ответом служила лишь та же улыбка. Со временем, я привык так «общаться», рассказывал ей всякие истории, делился проблемами. Но однажды, она заговорила. Сказала, что сегодня моей маме не стоит ходить на распродажу, в один из супермаркетов. Я спросил почему, а она опять лишь улыбнулась, но в моей голове пронеслась картина – корчащиеся от боли и ожогов люди, обуглившиеся тела, вонь горелого мяса и столб черного дыма, поднимающийся, казалось, до самого неба. Вой сирен, визг и плач детей, лай собак. Девочка, с мороженным, лежащая на тротуаре. На раскаленном от солнца, асфальте мороженное быстро таяло, превращаясь в бежевую лужицу. А рожок – его раздавила чья-то нога. А вот дымящаяся, рука, лежит посреди улицы, с золотым колечком на среднем пальце, которое сразу бросается в глаза. Ведь такое же колечко было у мамы, насколько я помнил.
Потом, эта моя подруга, уже куда-то делась – она всегда пропадает незаметно. А я, сообразив, наконец, что к чему, побежал домой. Застал маму, выходящую из дома, при полном параде, веселую, светящуюся от радости.
- Мам! – я пытался отдышаться – не ходи сегодня никуда, а мам!
- Что такое? – улыбнулась она – Почему это?
- Ну, не ходи и все! Там будет взрыв, или пожар! Не ходи!
- Знаешь, мистер - улыбка сползла с ее лица – я бы не шутила такими вещами.
- Ну мам! Не ходи! – я вцепился в нее, что есть сил.
- С чего же ты это взял?
- Мне сказала та моя знакомая – выпалил я, и прикусил язык, но было поздно.
- Ах, знакомая? – опять расплылась в улыбке мама – ну раз знакомая сказала, я поверю…
- Ну, правда, мам! – но она уже села в машину, и стала пытаться завести двигатель, но безуспешно.
- А черт – так пойду! – махнула она рукой, а мне оставалось лишь смотреть ей в след.
До супермаркета того, идти было не так долго, а ехать еще быстрее. Но эти минуты, потраченные на разговоры со мной, и внезапная поломка машины – хотя завтра она заведется, как ни в чем не бывало – сыграли решающую роль. Мама была в квартале от магазина, когда раздался взрыв. Из разом разлетевшихся стекол, вылезли яркие языки пламени, желающие только одного – зализать до смерти, любого, кто им попадется. Слышались крики, даже животный вой, корчащийся и валяющихся на земле, людей. А мама – она с ужасом наблюдала за всем этим, вместе с толпой зевак, не в силах оказать хоть какую-то помощь – слишком уж жарко. Кроме того, было еще несколько взрывов. Как потом оказалось, взрывались баллоны с газом, которые стояли в подвале, и были предназначены на продажу – не у всех в нашем городке было отопление. Назавтра, от красивого, недавно построенного здания, остался лишь жалкий горелый остов. Я встретил маму все взлохмаченную, с треснувшей по шву кофточкой, и размазанной по лицу косметикой. Пока она ничего мне не сказала, лишь молча пошла в душ. Просидела там, наверно часа полтора, я успел посмотреть вечерний выпуск «Колеса удачи», почитать, и поесть. Когда я уже решил было, чуть-чуть порисовать, она, наконец, заглянула ко мне в комнату:
- Как ты это узнал, а Олди?
- Я же говорю, мне сказала та девушка.
- Девушка?
- Ну да. Или девочка – я не знаю, сколько ей лет. Она мало говорит, больше любит слушать – мать пристально посмотрела на Олдоса и, прищурившись, поинтересовалась:
- Ты про нее, по-моему, рассказывал, да? Как ее зовут?
- Ее зовут Дебора, но я называю ее просто – Дебби. Она не против.
- А ты можешь пригласить ее к нам? Я бы с ней познакомилась.
- Ой, да она появляется, только она побережье. Мы гуляем с ней только там.
- Так давай-ка я завтра прогуляюсь с тобой, ты не против?
- Хорошо, только тебе же завтра на работу, а мам?
- Пропущу денек.
- Сильный был взрыв? – тихо спросил я.
- Да – мама кивнула и оставила меня одного. Элис еще долго не могла уснуть, все ворочалась на кровати, пытаясь найти ту самую, необходимую для сна позицию. Заснуть не давали роившиеся, в голове, мысли: Откуда сын узнал про взрыв? Если бы не он, то чьи, как нее, обгоревшие ошметки, отскребали бы сегодня с дороги? Еще эти его странные фантазии – почему, она не знала ни одной девочки, или пусть даже девушки, по имени Дебора в округе? Уж не с ней ли (воображаемый друг, у парня просто хорошее воображение и ему не хватает друзей) он весело болтал, когда она наблюдала за ним, издалека? И самое главное – почему рядом с ним, в тот момент, никого не было?
