— Так в чем же суть вашего дела? — невозмутимо поинтересовался Золотарев, извлекая прямо из воздуха зажженную сигарету.
— Вот, — я протянул ему папку с делом и тоже полез за сигаретами. — Двое молодых людей одинакового возраста погибают при весьма странных обстоятельствах от не менее странных, учитывая возраст, причин. Потом, уже в морге, их тела в течение нескольких часов стареют на несколько десятков лет.
Я закурил, окончательно плюнув на данное самому себе обещание, поискал глазами пепельницу и обнаружил ее у своего подлокотника, уже устав удивляться чудесам этой квартиры.
Золотарев тем временем внимательно читал материалы дела и, казалось, совсем забыл о моем присутствии. При этом он курил, стряхивая пепел в мою пепельницу не глядя и ни разу не промахнувшись. Наконец он выпрямился, выбросил окурок и захлопнул папку. Я тоже поспешил загасить недокуренную сигарету и напрягся в ожидании. Чего?.. Мне трудно описать свое состояние. Наверное, когда читаешь увлекательный роман с лихо закрученным сюжетом и уже догадываешься о финале, а заглянуть в конец так и не решаешься, ощущаешь нечто подобное.
Андрей Венедиктович пристально посмотрел мне в глаза и тень снисходительной улыбки промелькнула на его бесстрастном лице.
— Ваши подозрения абсолютно верны, Дмитрий Алексеевич, — кивнул он, возвращая мне папку. — В Природе такого не бывает. Но если вмешивается кто-то… из нас, случаются вещи и куда более удивительные. Одним словом, такое мог сотворить только маг. Весьма сильный маг, а их не так уж и много. Но это, к сожалению, только половина вопроса…
— А вторая половина? — не выдержал я.
— А вот на нее я вам не отвечу, потому что сам не знаю.
— «Зачем»? — выдохнул я.
— Именно! — Золотарев поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.
— Или «кому выгодно»? — я тоже встал, понимая, что большего от него все равно не услышу, но все-таки втайне надеясь.
— Это уж как вам будет угодно, — подтвердил он мои опасения. — Никаких имен! Даже и не просите. Не возьму такой грех на душу.
— Извините, Андрей Венедиктович, огромное спасибо за консультацию! Простите, что отнял у вас столько времени!
— Практически нисколько. Кстати, один совет: обратите внимание на возраст… жертв.
— Тридцать шесть лет? — я не понял, к чему он клонит.
— Именно! У древних китайцев этот возраст считался окончанием первого цикла жизни, наступлением времени смены жизненных ориентиров. А в ведической философии одним из базовых символов Агни-йоги является квадрат, имеющий в каждой вершине число «девять», который символизирует первую ступень лестницы Вечного Бытия…
— И что же это может означать?.. — я почти не рассчитывал на ответ и оказался прав.
— Может быть, и ничего.
Маг снова пристально взглянул мне в глаза, от чего на какой-то миг меня обдало почти космическим холодом, потом повернулся и двинулся к выходу.
Мы молча вышли в прихожую, молча обменялись рукопожатием, и только когда я уже стоял на площадке перед лифтом, услышал за спиной:
— Если все же вам удастся, сообщите мне имя…
— Постараюсь, — откликнулся я, оборачиваясь, но дверь квартиры оказалась уже закрытой.
Плюнув, на всякий случай, через левое плечо, я шагнул в открывшуюся пасть лифта и посмотрел на часы. Оказалось, что я пробыл у Золотарева ровно полтора часа! И мне оставалось всего пятнадцать минут из отпущенных Берестом двух часов, чтобы как раз добраться до управления.
— Ну и как? — Николай буквально впился в меня глазами, как только я переступил порог кабинета.
— Как и предполагалось! — я небрежным жестом метнул папку ему на стол и уселся верхом на свой любимый стул. — С тебя «бистро»! Это работа паранорма. Причем профессионала высокого класса, как сказал Золотарев.
— А не врешь? — покосился на меня Берест. — Поклянись!
— Чтоб я жил на одну зарплату!
— Тьфу ты!.. А имя? Он назвал кого-нибудь?
— Ну, начальник, за фраера держишь? Кто же на своих-то стучать будет!
— Прекрати паясничать! — посуровел Николай. — Два трупа за два дня, а ты мне тут хи-хи расписываешь!
— Извини, — примирительно сказал я. — Тебе бы самому к этому магу съездить. Место совсем не для слабонервных, поневоле поверишь и в упырей, и в духов.
— Может, и придется, — также серьезно ответил Берест. — Мне же теперь надо всю ихнюю шатию-братию перетряхивать.
— А толку-то, Коля? — я даже расстроился от его заявления. — Ты, верно, до сих пор не представляешь, с кем имеешь дело? Это же — Магия! Ну, что ты со своим «УКашкой» ей сделаешь?
— Двадцать лет за Полярным кругом!..
— Ха-ха четыре раза! И еще четыре — ого-го!
— А вот потом и посмеемся! — Берест заметно разозлился, и я счел для себя за благо замолчать. — Ладно, за помощь следствию спасибо, а теперь катись отсюда и не мешай работать!
— Вот так всегда: как за дерьмом, так — кис-кис, а как за орденом, так — брысь! — не удержался все-таки я и тут же быстренько исчез за дверью, не дожидаясь грома и молний на свою буйну голову.
Город встретил меня июльской сауной, какая бывает у нас в Сибири только раз в пять-шесть лет. Но когда она приходит, может дать сто очков форы любым капиталистическим тропикам! Под залпами распоясавшегося светила начинают плавиться асфальт и пластиковые бутылки, а мороженое тает уже в холодильных витринах, не справляющихся с сорокапятиградусной жарой. Движение на улицах замирает, а редкие смельчаки на своих авто ползают со скоростью «бешеной черепахи» (целых сорок километров в час!), потому как есть реальный риск взрыва радиатора от перегрева. Прохожие передвигаются короткими перебежками от одного кусочка тени до другого, либо из магазина в магазин, не забывая восполнять в каждом втором утерянные запасы влаги с помощью минералки, а то и легкого пива, коего в нашем славном городе производится в изобилии, особенно летом.
Я тоже включился в этот супермарафон на улице и даже одолел первые два квартала без подкрепления жидкостью, но потом все же пришлось залить собственный «радиатор». А так как минералку я после Колобковых возлияний просто видеть не мог, пришлось воспользоваться проверенным напитком по имени «пиво «Крюгер светлый». И, поскольку до редакции предстояло пройти еще шесть или семь кварталов, то в отделе я появился «слегка беременным», издающим при каждом шаге булькающие звуки, и с пузырящимися ушами — во всяком случае, ощущения были именно такими.
В отделе царствовала нежная прохлада. Это заработал, наконец, бастовавший всю зиму и весну кондиционер. В комнате блаженствовал только один Дон Теодор. Развалившись в кресле в дальнем углу и сложив босые костлявые ноги на стул, он посасывал через трубочку какой-то сок и просматривал на маленьком телевизоре свой очередной видеошедевр, посвященный, как оказалось, открытию нового парка отдыха на речной набережной в Южном округе.
