– Девочка, милая, – заговорила она со мной. Голос у ведьмы тоже изменился, он стал более мягким и ласковым, видимо, эта карга уже успела оттяпать у меня кусочек молодости. – Ты не подскажешь, где тут Юбилейная улица?
Не подскажу ли я, где Юбилейная улица? Еще бы, я же там живу! Так, эта ведьма решила выпытать у меня мой адрес, чтобы в гости наведаться! И спрашивает, главное, так интеллигентно, думает, что я ее теперь не узнаю. Нет, со мной этот номер не пройдет!
Старуха повторила свой вопрос, но я не ответила, продолжая взирать на нее полными ужаса глазами. «Ка-ра-ул!» – закричала я мысленно. Ну где же Машка? Что она там так долго возится? Или эти два благородных рыцаря поспорили, кто потащит мешок с ее вещами? Не могли бы они побыть заступниками и для меня, спасти от хитрой и коварной ведьмы? Прикидывается себе безобидной старушкой, идущей в гости на Юбилейную улицу, и думает, я поверю, что журнал «Красота и здоровье» у нее из авоськи просто так выглядывает! Она же вынет сейчас из этой авоськи нож, кинется за моей кровью, и все, пиши пропала молодость. «А-а-а!» – все так же мысленно продолжала кричать я, взирая на ведьму.
– Чудная какая-то! – вздохнула та и вдруг отошла в сторону. – Вы не знаете, где тут улица Юбилейная? – спросила старуха у проходящей мимо женщины.
– А это вам вот так вот пройти… – принялась объяснять та.
Так, значит, это была не ведьма, а обычная старушка! Милая добрая бабушка, идущая себе куда-то по делам и вовсе не желавшая мне зла. М-да, я скоро так паронойю заработаю – буду шарахаться от каждой встречной бабуси.
Снова подул ветер, и солнышко выглянуло из-за облака. Мир был полон ярких красок и жизни. Щебетали о чем-то птицы, с криками носилась по детской площадке малышня, болтали о чем-то своем, сидя на лавочке, их мамаши.
Но мне все равно было как-то тревожно. Я огляделась по сторонам, опасаясь увидеть настоящую ведьму, и заметила трех котят, играющих в кустах. Два серых и один рыжий. Котята были такими милыми и смешными!
– Кис-кис, – позвала я их.
Котята подняли на меня свои мордашки, внимательно посмотрели, но, наверное, решив, что я особого интереса не представляю, опять начали прыгать друг на друга. Тогда я села на корточки и стала водить по земле прутиком. Рыжий котенок смешно склонил голову набок, а затем прыгнул, пытаясь поймать кончик веточки. Вслед за ним к охоте на прутик присоединились и остальные. Я, смеясь, играла с этими забавными меховыми комочками, как вдруг из кустов с громким «мяу!» выскочила огромная черная кошка. Не успела я и ахнуть, как она до крови расцарапала мне левую руку, как раз чуть выше забинтованного запястья.
«Это, наверное, маманя котят. Решила, что я хочу утащить ее деток!» – подумала я, стремительно ретировавшись и прикладывая к царапине подорожник.
– Ты порезалась? – раздался Машкин голос. Я обернулась. У подъезда стояли Никитина, Трофимов и Воронов с мешком из-под картошки, в который, по всей видимости, и была сложена Манюнина обувь. Максим был мрачен, как грозовая туча, зато Паша сиял, как солнышко, – еще бы, эту ценную ношу дама сердца доверила именно ему! Что ж, теперь будет идти по улицам счастливый, перекинув пыльный мешок через плечо, как Дед Мороз.
– Ты порезалась? – с тревогой повторила свой вопрос Маша. – Обо что?
– Нет, это кошка, – кивнула я на котят, вновь затеявших игру. – Мамаша-кошка испугалась и…
– А, понятно, – успокоилась Манюня. – Братец остался у Борьки в компьютер играть. Ничего, дома я ему повторно уши надеру, он у меня просто так не отделается!
Глава 4
Чего хотят кошки и странности зеркал
Из-за жары я порядком устала и, придя домой, сразу же завалилась спать. Но стоило мне закрыть глаза, как братия в длинных черных балахонах затанцевала вокруг, монотонно читая какой-то текст. Опять дурацкие кошмары! Уйдите все, я просто хочу спать! Я замахала руками, и фигуры разлетелись в разные стороны, словно черные мошки. Но одна мошка все никак не отставала, она то и дело подлетала к моему лицу и норовила сесть на нос. Эй, кыш, убирайся, не надо садиться, а то я буду похожа на эту мерзкую надоедливую ведьму! Я подула на мошку, и та исчезла. Но вместо нее возникла и тут же склонилась надо мной старуха с уродливой бородавкой.
– Я пришла к тебе в гости на улицу Юбилейную! Ты должна мне дверь открыть, а не в кровати валяться. Я уже битый час названиваю, ты что, не слышишь?
Нехотя я поднялась с кровати и вышла в коридор. Куда подевались наша вешалка и тумбочка с телефоном? Ой, да я не у себя, а в квартире ведьмы. Это ее стенные шкафы, ее зеркало и рамка с портретом. Я внимательно посмотрела на него – откуда-то сверху капает вода и смывает черную краску, скрывающую половину лица. Вот уже проступают контуры глаза, щеки, становится виден рот… Вдруг этот рот распахнулся: на меня, словно огромная волна, обрушилась тьма. И, раздавленная ее тяжестью, я полетела куда-то вниз, в пропасть…
Я с трудом встала с дивана. Голова раскалывалась, во всем теле была какая-то ломота. Действительно, перегрелась на солнце. Обвязав голову мокрым полотенцем, я набрала Машкин номер, чтобы узнать, как она себя чувствует – так ли паршиво, как и я? К телефону подошел Даниил и сообщил, что сестра ушла гулять с прынцем, которого сегодня не выгнали из лифта, и что прынц, которого выгнали, уже звонил два раза и нагло отвлекал его от телевизора. Все ясно: у Никитиной опять уехала крыша от любви. Я со вздохом повесила трубку и отправилась на кухню за анальгином. Радио, стоявшее на подоконнике, играло громкую ритмичную музыку, и в другое время я бы с удовольствием начала пританцовывать. Но сейчас мелодия неприятно ударила в барабанные перепонки, и я с внезапной злостью выдернула вилку из розетки.
«Интересно, куда это унесло Манюню с новым поклонником?» – гадала я, снова улегшись в свою постель. Несмотря на принятую таблетку, голова продолжала раскалываться. Вдобавок возникла жгучая боль в районе запястья, там, где меня сегодня царапнула кошка. «Надеюсь, у этой киски нет бешенства или чего-нибудь похуже, – думала я, с некоторой тревогой смотря на пылающую руку. – Вдруг, поцарапав до крови, она чем-нибудь меня заразила?»
Внезапно ужасно захотелось прогнуть спину. Я встала на колени и выгнула позвоночник вверх, а затем вниз, как это обычно делают кошки. А потом мне захотелось молока. Молока, которого я никогда не любила. И не просто выпить, а полакать!
– Неужели я так мощно перегрелась, что сошла с ума?!
Я выпила стакан молока большими глотками, с трудом заставляя себя не лакать, болтая языком. Затем подошла к окну, увидела птичек, рассевшихся на заборе перед гаражами, и мне так захотелось их поймать!
