Ознакомительная версия.
Старуха просто не успела уйти. Хотя на сей раз она всего-навсего привезла спрятать в стенном шкафу пальто, которое летом носить не собиралась, а взять плащик, раздраженный Марек припомнил ей купанье и немытую ванну.
Старуха удивилась — это же ее квартира, во-первых, а во-вторых, нигде она не купалась и волос не оставляла. Врать ей не следовало — Марек завелся.
Результат — взаимная истерика.
Причина истерики — конечно же, старухина тупость и еще чуточку — негодование по поводу поэтического дара, упавшего не на ту голову.
Все. Точка. Других причин не было.
Не было!
Взрослая женщина может ходить по клубам с кем угодно.
И вообще — на сколько лет она старше?
На пять. Нет, на семь.
Мой черный сон и озаренье. Предсмертный крик и благодать.
* * *
Утром Марек позвонил брату и договорился о встрече.
Брат был взрослым и солидным человеком — работал в приличной фирме, чем-то там торговал, и торговал успешно, имел машину, по вечерам трижды в неделю посещал тренажерный зал. Решили объединить приятное с полезным — вдвоем покачаться малехо, а заодно и проблемы решить.
У Марека была одна неожиданная особенность — за которую многие его знакомые тысячи долларов бы заплатили, однако продать ее он, увы, не мог. У него очень быстро нарастала мышечная масса. Именно мышцы, причем рельефные, красивые мышцы. Как-то контора отмечала неизвестно что в финской бане. Марек посмотрел на Димку Осокина, обмотанного по бедрам полотенцем, и отметил многие недоразумения — отсутствие широчайшей мышцы, например, вялый брюшной пресс, плоскую грудь. А когда сам он разделся и явился народу в таком же полотенце — поймал несколько весьма любопытных женских взглядов. Тонок в талии, широкогруд, с четко вылепленными, чуть покатыми, признак силы, плечами — вот разве что рост… да еще голова дурная, в которой слишком много всякого варится…
Тогда, в бане, он вполне мог увести наверх, в номера, Оксану Левашову. Она бы не заставила долго себя уговаривать. Но его вдруг обожгла пошлость всего происходящего. Контора в бане, контора без штанов, контора, старательно изображающая веселье и сексуальный подъем, чтобы на следующий день делать вид, будто всего-навсего оттянулись, не более. У Марека была с собой книга, он убрался в холл второго этажа и преспокойно сел читать. Внизу галдели и пели революционные песни, кто-то шнырял в номера и обратно, хихиканье и взвизги мешали сосредоточиться. Почему-то секс и веселье, секс и юмор, секс и прикол у этих людей были, как партия и Ленин, — близнецы-братья. И еще — они все выделывались друг перед другом, кто наиболее прикольно сексуален и сексуально приколен.
Эту дурную баню Марек вспомнил, раздеваясь перед тренировкой. Рядом раздевалась девчонка, он ее знал, девчонку-качка, участницу чемпионатов. Она стянула джинсы и деловито наматывала на бедра пояс для похудения. С другой стороны раздевался старший, не глядя на девчонку, и она тоже ни на кого не глядела.
Такое отношение к процессу раздевания устраивало Марека куда больше, чем банная суета. Тут же позировал перед зеркалом в одних символических плавках незнакомый парень с крупным торсом и никудышными ногами. Марек с первого взгляда все понял: и то, как парню хочется на чемпионат, и то, как он никогда не приведет себя в соревновательную форму, ему этого от Бога не дадено.
А вот старшенький, даже не слишком утруждая себя, уже дважды выступил в чемпионатах. Генетика у них обоих оказалась неожиданно атлетическая.
В зале они, не сговариваясь, стали работать в паре, с одними весами, которые старшенький брал уже для рельефа мышц, все-таки пляжный сезон наступил, а младшенький — так, чтобы ощутить себя после перерыва, и не до упора, а с прохладцей, нечего связки калечить.
Потом вместе пошли в душ и в бар — пить протеиновые коктейли, угощал старший.
Услышав про старухину истерику, только про старухину, брат не расхохотался, а задумался.
— Если не поменять замок, она совсем обнаглеет, — сказал Марек.
— Мужиков, что ли, начнет водить? — рассеянно полюбопытствовал старший. Пошутил то есть.
— С нее станется. Как ты думаешь, сколько может стоить замок?
— М-м…
Он старше, выше и тяжелее, но с интеллектом у него все в порядке, подумал Марек, и он сообразит, и где взять недорогой замок, и как его врезать. Однако брат изобрел совсем иное.
— Слушай!
— Ну?
— Давай махнемся. Ты ко мне переедешь, я к тебе.
Тут Марек от неожиданного восторга так расхохотался, что в братних глазах зародилось беспокойство.
Ну да! Классический сюжет — «близнецы»! Вообще-то старший и младший — не на одно лицо, те, кто хотя бы пару раз видел их вместе, уже не путают, но бабка!
Старший усмехался сдержанно — он был способен привести сумасшедшую старуху к повиновению.
Марек знал за ним такое свойство — старший умел говорить настолько внушительно, что его даже родители вдруг начинали опасаться. Они не понимали, что там на самом деле под его спокойствием и внушительностью.
Старший никогда не срывался, но как бы намекал — худо будет, если сорвусь. Этого искусства тяжелого намека Марек до сих пор не мог постичь. Он начинал волноваться и не умел скрыть волнения, сперва шалили руки, потом — голос, истончался до безобразия, а потом уж выкрикивалось нечто несообразное, такое, что стыдно вспомнить, и потому оно запихивалось в самые гнилые закоулки подсознания.
— «Укрощение строптивой»! — воскликнул Марек и вдруг вспомнил — библиотека.
Когда его выперли из института — два года назад, и до чего же быстро эти два года пролетели, — он так и не рассчитался с факультетской библиотекой. Книги стояли у дивана четырьмя высокими стопками. Следовало разобраться, что свое, что институтское, и наконец-то избавиться от программной литературы. Шекспир там точно был, именно комедии… или оставить Шекспира?.. А вот что нужно отдать непременно — так это Данте, «Божественную комедию», том толщиной с Мареково бедро. И с картинками. Надо же так себя накрутить, чтобы отгрохать эту кучу терцин. Должно быть, все прочие проблемы у этого Данте Алигьери были решены, а что в таких случаях говорила бабушка-еврейка? Когда коту делать нечего, он яйца лижет, вот как она говорила. Впрочем, у бабушки-полячки тоже было что-то соответствующее…
Конечно, ничего страшного, если Данте будет оставлен возле мусорки для развлечения бомжей. Библиотека прислала Мареку четыре открытки с напоминаниями и, видно, похоронила его вместе с Данте. И прочие жуткие книги тоже — там им самое место.
Какой идиот в наше время поступает на факультет славистики?!
Ознакомительная версия.
