— Добренькое утречко, Питер. — Поверх обычного ассортимента платьев и свитеров на ней был надет перепачканный плащ и мужской галстук веселенькой расцветочки вместо шарфа. — А этот костлявый старпер Хью Уэлдон тута?
— Салли, сегодня у меня нет времени на твою ерундистику, — отозвался тот.
Салли протиснулась в дом мимо Питера:
— Добренькое утречко, Сара. И Миллз.
— Слыхал, одна из твоих псин как раз ощенилась, — сказал Миллз.
— Угу. Шесть ворчливых ублюдочков. — Салли утерла нос рукавом и обозрела манжету, интересуясь итогом. — На тебя рассчитывать?
— Может, забегу кинуть взгляд. Доберманы или овчарки?
— Доберманы. Злющие будут.
— Салли, ты чего замыслила? — перебил их Уэлдон, становясь перед Салли.
— Хочу сделать признание.
— Чего ты натворила на этот раз? — хмыкнул Уэлдон. — Магазин одежды ты не обворовывала, это ясно как день.
Салли нахмурилась, отчего морщины на ее лице проступили еще резче.
— Ты узколобый сукин сын, — отрезала она. — Клянусь, когда Господь тебя делал, у Него уже все вышло, окромя навозу.
— Слушай, ты, старая…
— А наместо мозгов Он натолкал тебе дерьма, — не унималась Салли, а…
— Салли! — Втиснувшись между ними, Питер взял старуху за плечи. При взгляде на него ее остекленевшие глаза обрели осмысленное выражение. Наконец она стряхнула его руки и поправила волосы движением на диво женственным для столь бесформенной и опустившейся старухи.
— Надо б сказать тебе раньше, — заявила она Уэлдону, — но у меня в печенках сидят твои насмешки. Потом я решила, что это может быть важно и следовает рискнуть выслушать твое дурацкое ржание. Вот я и говорю. — Она посмотрела в окно. — Я знаю, кто разворотил эти кондоминиумы. Это ветер. Она опалила Уэлдона ненавидящим взглядом. — И никакая я не чокнутая, вот оно как!
У Питера подкосились колени. Его охватило ощущение, что беда окружила их со всех сторон, как тогда в море за мысом Смита, только ощущение более сильное, словно Питер сделался более восприимчивым к нему.
— Ветер, — ошарашенно повторил Уэлдон.
— Именно, — с вызовом бросила Салли. — Проломил дыры в ихних треклятых стенах и свистал сквозь них, будто музыку наигрывал. — Она свирепо воззрилась на шефа полиции. — Чего, не веришь?
— Верит, — подал голос Питер. — Мы считаем, что это ветер убил Эллен Борчард.
— Только не разносите об этом по округе! Мы еще не уверены! — с отчаянием в голосе попросил Уэлдон, цепляясь за неверие, как за соломинку.
Салли пересекла комнату и остановилась перед Питером:
— Это правда насчет девочки Борчардов, а?
— По-моему.
— И эта штуковина, что ее убила, она здесь, в Мадакете. Ты ведь ее чуешь, так ведь?
— Ага, — кивнул он.
Салли направилась к двери.
— Ты куда? — спросил ей вслед Уэлдон. Пробормотав нечто невразумительное, она вышла; Питеру было видно, как она вышагивает взад и вперед по двору. — Психопатка старая!
— Может, оно и так, — откликнулся Миллз. — Да только не след бы ее травить опосля всего, что она сделала.
— А что она сделала? — заинтересовался Питер.
— Допрежде Салли жила в Мадакете, — пояснил Миллз, — и когда какой корабль налетал на Сухую банку или какую прочую мель, Салли отправлялась к месту крушения на своей старой посудине. Обыкновенно она обставляла береговую охрану. За эти годы спасла душ пятьдесят — шестьдесят, выходя в море в самую наихудшую погоду.
— Миллз! Отвези меня на эту свою помойку, — настырно попросил Уэлдон.
Миллз встал и подтянул штаны.
— Хью, ты чего, глухой, что ли? Питер и Салли талдычат, что это самое слоняется где-то окрест.
Расстроенный Уэлдон снова потянул воздух между зубами; лицо его отражало напряженную работу мысли. Он взял футляр с гребнями, бросил взгляд на Питера и снова отставил футляр.
— Хотите поглядеть, что я по ним узнаю? — напрямую спросил Питер.
— А чего, вреда-то никакого, — пожал плечами Уэлдон, устремив взгляд в окно, будто ему нет до того никакого дела.
Взяв футляр, Питер сел подле Сары.
— Постойте, — встрепенулась она, — я что-то не поняла. Если это существо где-то поблизости, разве не следует побыстрее убираться отсюда?
Никто не отозвался ни словом.
Футляр на ощупь был холодным, а когда Питер приподнял крышку, оттуда пахнуло холодом, будто из морозильника.
В комнату тут же влетела Салли.
— Чего это? — ткнула она пальцем в футляр.
— Старые гребешки, — пояснил Питер. — Но когда я их нашел, ощущение было другое. Не такое сильное.
— Ощущение чего? — спросил Уэлдон, все более выходивший из себя с каждой новой тайной; Питеру подумалось, что, если тайны в ближайшее время не раскроются, шеф полиции проникнется к ним недоверием из сугубо практических соображений.
Подойдя к Питеру, Салли заглянула в футляр.
— Дай-ка один. — Она протянула грязную руку. Уэлдон и Миллз подтянулись следом, став по бокам от нее, словно старые вояки, эскортирующие свою безумную королеву.
Питер неохотно взял гребень. Пронизывающий безделушку холод заструился в руку, в голову, и на миг Питер оказался посреди бушующего моря, испытывая ужас перед волнами, перекатывающимися через палубу рыбачьей шхуны, и перед ревущим вокруг ветром. Гребень тут же выпал из ослабевших пальцев. Руки Питера дрожали, а сердце молотом колотилось о ребра.
— Тьфу, дерьмо, — ни к кому не обращаясь, вымолвил он. — Не уверен, что мне хочется это делать.
Сара уступила Салли место рядом с Питером, и, пока они занимались гребнями, поминутно откладывая их, чтобы рассказать об увиденном, Сара грызла ногти и терзалась беспокойством. Она вполне разделяла расстройство Хью Уэлдона — сидеть без дела и наблюдать за ними было просто невыносимо. Всякий раз, когда Салли и Питер брались за гребенку, дыхание их учащалось, глаза закатывались, а откладывая ее, они казались изнеможенными и напуганными.
— Габриэла Паскуаль была из Майями, — сообщил Питер. — Не могу точно сказать, когда это случилось, но знаю, что прошел не один год… потому что ее облик, ее одежда выглядят несколько старомодно. Скажем, лет десять — пятнадцать назад — что-то около того. В общем, на суше ее ждали какие-то неприятности, что-то связанное с чувствами, так что брат не хотел оставлять ее одну и взял с собой на рыбную ловлю. Он был профессиональным моряком.
— У нее был талант, — подхватила Салли. — Потому-то ее так много в этих гребешках. А еще потому, что она порешила себя и умерла, держа их в руках.
— А чего она покончила с собой? — поинтересовался Уэлдон.
