– Ах, вот и вы, моя дорогая, – сказал Хьюлетт Уэйнрайт.
Женщина, стоящая в дверях, была элегантно задрапирована в тяжелый черный шелк, с корсажем из густого венецианского черного кружева. Ее густые глянцево-белые волосы струились назад от лица и были схвачены в узел, который подчеркивал ее стройную шею и высокий лоб. Конечно, она была немолода, но так величественна, что у Мортона перехватило дыхание. Она едва заметно улыбалась, ее полные красные губы изгибались; и руку она протянула для поцелуя, а не для рукопожатия. «Добро пожаловать в наш дом», – произнесла она, когда Мортон принял ее руку.
Чувствуя себя невероятно неуклюжим, Мортон тем не менее наклонился и поцеловал ее пальцы, пытаясь выглядеть более искушенным в правилах этикета, чем был на самом деле.
– Рад познакомиться с вами, миссис Уэйнрайт.
– Меня зовут Илона, – сказала она. – Это один из венгерских вариантов имени Хелен. – Она наверняка объясняла это и раньше, и не раз, но стиль ее речи устанавливал какую-то близость с гостями, такую, что каждый из них чувствовал, что ему доверяют особый секрет; Мортон не был исключением.
– Мистер Саймз беспокоится о нашем городке, – поведал Уэйнрайт своей жене. – Он из Внутренней службы. Ты помнишь, я тебе рассказывал?
– О да, – сказала Илона, не сводя темного пристального взгляда с лица Мортона. – Это что-то связанное с налогами, не так ли?
– Да. Они беспокоятся, потому что мы единственные в Иерихоне, кто все еще платит налоги. – Он подошел к вычурному застекленному шкафчику напротив камина. – Что бы вы хотели выпить, мистер Саймз? Я должен вас предупредить: у нас нет льда.
– О, – с усилием выговорил Мортон, – что угодно, на ваш выбор. Боюсь, я не очень разбираюсь в таких вещах. – Он знал, что ему не следует разглядывать хозяйку, но было в ней что-то – однако не ее элегантность и красота, совсем не увядшая с годами, – что мешало ему избавиться от чар.
– Ага, – сказал Уэйнрайт. – Что ж, в этом случае я могу порекомендовать канадское виски; оно не очень доступно в этой стране, но, живя так близко к границе, время от времени я приобретаю бутылочку-другую, когда бываю на севере по делам. – Он достал большой низкий стакан со следами гравировки. – Я налью вам немного, а если вам понравится – буду рад снова наполнить ваш стакан. – Он налил виски и принес напиток своему гостю. – Я вижу, Илона вас совершенно очаровала. Она так привлекательна, верно?
– Да, – признался Мортон, заливаясь при этом румянцем.
– Я не виню вас за разглядывание. Я помню первый раз, когда ее увидел; я думал, что умру, если отведу взгляд. Вы были очень милы со мной тогда, моя дорогая, – сказал мистер Уэйнрайт, адресуя последнюю реплику своей жене.
Она подняла плечо; у нее даже такое земное движение вышло невероятно грациозным.
– А вы были милы со мной. Вы были так хороши на вкус…
Мортон моргнул, пораженный таким выбором слов. Потом вспомнил, что английский ей не родной, и предположил, что время от времени в ее речи будут проскальзывать странные обороты. Он пригубил виски и едва сдержался, чтобы не закашляться.
– Очень… необычно.
Хьюлетт Уэйнрайт счел это комплиментом.
– Спасибо. Позвольте налить вам еще. А Мэгги вскоре принесет что-нибудь на закуску. – Он подмигнул Мортону. – Ничего особенного, просто немного сыру и крекеров, но это смягчит виски. Не то чтобы вам пришлось беспокоиться об этом сегодня вечером. Гостиница достаточно близко, и вы все равно не за рулем. – Он хихикнул. – Наслаждайтесь нашим гостеприимством.
– А вы что же? – спросил Мортон, заметив, что только у него был стакан в руке.
– О, Илона так и не приобрела вкус к виски, а мне пришлось его бросить. – Уэйнрайт похлопал себя по животу. – Знаете, как это бывает: после определенного возраста приходится следить за тем, что вы едите и пьете, иначе организм вам отомстит. Вы этого еще не знаете, но однажды это случится и с вами.
– Мне, право же, неловко… – начал Мортон, но Уэйнрайт только отмахнулся.
– Не беспокойтесь, мистер Саймз. Мы бесконечно рады предложить вам наше гостеприимство, и вы бы нас разочаровали, не получив удовольствия от того, что мы предлагаем. – Он указал на стул палисандрового дерева у камина. – Присядьте. Устраивайтесь поудобнее. Илона, помоги мне его уговорить.
Миссис Уэйнрайт взглянула Мортону прямо в глаза.
– Пожалуйста. Садитесь. Пейте свой напиток. Устраивайтесь поудобнее.
Слегка смутившись, Мортон повиновался, думая, что, если ситуация станет слишком неловкой, он всегда сможет извиниться и уйти.
– Спасибо.
– Итак, – сказал Хьюлетт Уэйнрайт, подходя к камину, – я обещал вам объяснить, что случилось в этом городке, из-за чего так переменилась наша судьба. Полагаю, ваше начальство захочет это выяснить независимо от того, чем вы здесь занимаетесь. В известном смысле я об этом сожалею; мне неприятно думать, что Иерихон привлекает к себе внимание в своем настоящем состоянии. Однако, я полагаю, мы должны принять наше затруднительное положение как неизбежность. В конце концов кто-нибудь заметил бы наше… отсутствие.
Мортон пытался не смотреть на Илону Уэйнрайт, но не преуспел.
– Ваше отсутствие, – повторил он, как будто эти слова совсем не имели смысла.
– Разумеется, мы должны бороться с… многими проблемами. С тех пор как лесопилка закрылась, стало не за что держаться, понимаете ли. Лесопилка, прямо или косвенно, имела отношение более чем к половине рабочего населения Иерихона; это означает, что закрытие произвело нечто вроде эффекта домино. Некоторые предприятия смогли удержаться, но в общем и целом у нас нет достаточно широкой экономической базы, чтобы удержать город на плаву. Вот поэтому я предоставлял кредит большому числу горожан из своих собственных средств, которые довольно велики.
– Хьюлетт – человек старой закваски, – сказала Илона, бросив любящий взгляд на мужа. – Я иногда думаю, что именно поэтому он захотел на мне жениться.
– О дорогая! – захохотал Хьюлетт Уэйнрайт. – Я не заботился о том, что ты или кто ты, или вообще о чем-то, что касалось тебя; я беспокоился только, чтобы ты хотела меня так же, как я хотел тебя. – Он сделал паузу и повернулся к Мортону. – Это был мой второй брак; первая моя жена умерла десять лет назад. Она – моя первая жена – была дочерью ближайшего делового партнера моего отца. Можно без преувеличения сказать, что наш брак был предрешен с рождения.
– Ты еще хуже, чем старые аристократы, – ласково сказала Илона.
– Ну и пусть. Во второй раз, мистер Саймз, я женился для собственного удовольствия, и когда я привез жену назад в Иерихон, я был счастливейшим человеком в мире. – Он обвел салон широким жестом. – Это не карпатский замок, но и не лачуга.
