Я узнала нескольких из тех мороев.
Они, как и королева были против моих отношений с Андрианом.(что-то такое..)
Я также подозревала, что много членов королевской семьи с церемонии прошлой ночью были здесь также.
Они видели, что Татьяна вывела меня, и без сомнения думали, что моя вспышка и непочтительность сегодня были типом мести.
Морои не были единственными, кто так реагировал.
Независимо от того, разделили ли они мои мнения, несколько стражей вышли вперед.
Я удостоверилась, что остаюсь точно, где я была, и что, наряду с отсутствием страха у Татьяны, все оставались на местах.
«Нам становится скучно от твоих разговоров», — сказала Татьяна, подразумевая всех королевских особ.
«Вы можете сказать больше — и сделать это в надлежащей манере — когда у нас будет следующая встреча и время для ваших высказываний. А сейчас, нравится тебе это или нет, решение будет принято. Это закон».
Она отошлет тебя! Голос Лиссы снова прозвучал в моей голове.
Прежде, чем сделаешь что-нибудь, подумай о проблемах, которыми это обернется для тебя.
Спорить будешь позже.
Это было нелепо, потому что я была на краю взрыва и освобождения своего гнева.
Слова Лиссы остановили меня — но не из-за их содержания.
Это была Лисса непосредственно.
Когда Адриан и я обсуждали результаты ранее, я отметила кое-что для себя.
«Это было не честное голосование», — объявила я.
«Не законное
«Вы хотите выступить в роли адвоката, мисс Хезевей?» Королева была удивлена, и ее понижение моего названия стража теперь было явной нехваткой уважения.
«Если Вы обращаетесь к голосу монарха, несущему больше веса чем другие на Совете, тогда мы можем уверить тебя что, это закон Мороев в течение многих столетий в таких ситуациях».
Она поглядела на своих поддерживающих участников Совета, ни один из которых не поднял протест.
Даже те, кто голосовал против нее, не могли придираться к ее пункту.
«Да, но весь Совет не голосовал», — сказала я.
«У вас было пустое место в Совете в течение последних нескольких лет, — но не больше.
Я повернулась и указала туда, где сидели мои друзья.
«Василиса Драгомир в настоящее время 18 и может заполнить место ее семьи».
«Во всем этом хаосе, день ее рождения пропустился, даже мной.
Глаза в комнате повернулись к Лиссе — кое-что, что она не любила.
Однако, Лисса привыкла быть в центре общественного внимания.
Она знала то, что ожидалось от королевской особы, как смотреть и держаться.
Так, вместо раболепия, она сидела прямо и смотрела вперед с прохладным, королевским взглядом, который сказал, что она могла приблизиться к тому столу прямо сейчас и потребовать свое неотъемлемое право.
Случалось ли так, что одно только великолепное отношение или возможно небольшое обаяние духа, но на нее было практически невозможно не смотреть.
Ее красотка оказывала свое обычное светящее действие, и вокруг комнаты, много лиц были обращены к ней и отражали такое же благоговение, как и то, что я успела уже давно заметить, наблюдая за людьми во Дворе.
Преобразование Димитрия было все еще загадкой, но теми, кто верил в него, действительно расценивали ее как некоторого святого.
Она становилась большей чем жизнь в глазах очень многих людей, и с ее фамилией и с таинственными полномочиями — и теперь предполагаемая способность восстановить стригоев.
Я самодовольно оглянулась назад на Татьяну.
«Ограничение ведь до 18 лет?» Шах и мат, сука.
«Да», — сказала она бодро.
«Если у Драгомир есть кворум».
Я бы не сказала, что моя победа была ошеломляющей, она была разрушительна, но потеряла немного своего блеска.
«А что?»
«Кворум. согласно закону, для семьи мороев, обеспечивает место в совете. Но если у нее есть семья.
Она не может этого сделать.
Она только одна.
Я смотрела в недоверии.
«Что, вы хотите сказать, что она должна иметь ребенка, чтобы участвовать в голосовании?
Татьяна скривилась.
«Не сейчас конечно.
Думаю, что позже.
Чтобы семья имела право голоса, в ней должно быть по меньшей мере два члена, один из которых старше 18 лет.
Это закон мороев, закон который существует уже многие века».
Несколько человек обменялись непонимающими взглядами.
Было понятно, что об этом законе знали далеко не все.
Конечно, сейчас была другая ситуация, и давным-давно не было таких проблем, чтобы из семьи остался лишь один человек.
«Это верно», — сказала Ариэна Сзелски неохотно
«Я читала об этом»
Хорошо, моя победа понемногу разрушалась.
Семья Сзелски была той, которой я доверяла, и Ариана была старшей сестрой парня, которого защищала моя мама.
Ариана была довольно книжным видом человека, и видящий, поскольку она голосовала против изменения возраста опекуна, казалось маловероятным, что она предложила бы эту часть свидетельства, если бы это не было верно.
Без большего количество припасенных причин. Я обратилась к старому способу.
«Это», — я сказала, Татьяне, «является наиболее дебильным законом, который я когда-либо слышала».
Я сделала это.
Аудитория потрясенно начала переговариваться, и Татьяна разочаровалась в любой отговорке дружелюбия, за которое она цеплялась.
Сейчас она побила любого глашатая по всем параметрам, которые только могли быть.
«Выведите ее!» — прокричала Татьяна.
Даже с быстро растущим шумом, ее голос услышали все.
«Мы не будем терпеть этот вид вульгарного поведения!»
Около меня оказали стражи.
Честно, с тем, как часто я была вырвана от мест в последнее время, было почти кое-что удобное знакомое в этом всем.
Я не собиралась бороться со стражами, поскольку они вели меня к двери, но и не позволяла им брать себя за руки, чтобы увести.
«Вы могли изменить закон о кворуме, если бы Вы хотели, Вы полная сука!» Завопила я повернувшись назад.
«Вы не меняете закон, потому что Вы эгоистичны и боитесь! Вы делаете худшую ошибку своей жизни.
Вы будете сожалеть об этом! Ждите и смотрите. Вы пожалеете, что Вы не сделали этого!»
Я не знаю, услышал ли кто-то мою тираду, потому что к тому времени, зал вернулся к хаосу, который был изначально.
Стражи — три из них — не отпускали меня до тех пор, пока мы не вышли на улицу.
Как только они отпустили меня, все нерешительно замерли на мгновение.
«Что на этот раз?» спросила я.
Я старалась сдержать гнев моего голоса.
Я была все еще разъяренная и взбешенная, но это не было ошибкой этих парней.
«Вы собираетесь запереть меня?» Наблюдение, поскольку это возвратило бы меня к Дмитрию, это почти будет награда.
