Ознакомительная версия.
В середине дня в церкви обычно бывало пусто, но не на этот раз. И удивляться этому не следовало. Учитывая все эти смерти, всю трагедию последних суток, естественно, люди искали утешения. Одни сидели в одиночестве, другие небольшими группами. Плакали. Преклоняли колени. Молились. Некоторые просто глядели в пространство, явно до сих пор не в силах поверить в случившееся. Отец Андрей ходил между ними, заговаривая то с одним, то с другим.
Я нашла пустую скамью в самом дальнем углу и села. Подтянула к себе колени, обхватила руками и положила на них голову. Со стен за нами наблюдали иконы святых и ангелов.
Дмитрий не может быть мертв. Это просто совершенно, совершенно немыслимо. Конечно, если бы он умер, я почувствовала бы это. Как это — вчера он лежал со мной в постели, обнимал меня, а сегодня его нет? Мы были такие теплые, такие живые, что это просто несовместимо со смертью.
Четки Лиссы обвивали мое запястье, и я проводила пальцем по кресту и бусинам. Я отчаянно пыталась молиться, но не знала как. Если Бог существует, Он достаточно могуществен, чтобы понять, чего я желаю, пусть даже мне не удается облечь свои мысли в слова.
Медленно текло время. Люди приходили и уходили. Я устала сидеть и, в конце концов, растянулась на скамье. Сверху, с позолоченного потолка, на меня смотрели другие святые и ангелы.
«У Бога столько помощников, — думала я, — но какой от них толк на самом деле?»
Я даже не отдавала себе отчета в том, что уснула, пока Лисса не разбудила меня. Она сама походила на ангела, с этими обрамляющими лицо светлыми волосами. Взгляд был мягкий, исполненный сочувствия — прямо как у святых.
— Роза, мы просто обыскались тебя. Ты что, все время была здесь?
Я села, чувствуя разбитость в теле, с затуманенными глазами. Учитывая, что прошлой ночью я не спала, а потом принимала участие в рейде, мое утомление было вполне объяснимо.
— Почти все, — ответила я.
Она покачала головой.
— Уже прошло много времени. Тебе нужно поесть.
— Я не голодна.
«Много времени». Я стиснула ее руку.
— Который час? Солнце взошло?
— Нет. До рассвета… ну, еще пять часов.
Пять часов. Как выдержать столько? Лисса дотронулась до моего лица. Благодаря нашей связи я почувствовала магию, а потом попеременно теплое и холодное покалывание на коже. Синяки и порезы исчезли.
— Не надо тебе делать этого, — заволновалась я.
Легкая улыбка тронула ее губы.
— Я весь день только этим и занималась. Помогала доктору Олендзки.
— Я слышала об этом, но, ох, это так странно! Мы всегда скрывали твой дар.
— Теперь не важно, что все узнали, — ответила она. — После всего случившегося я просто обязана помогать — столько людей пострадали. И если в результате мой секрет вышел наружу… ну, это все равно произошло бы, раньше или позже. Адриан тоже помогал, хотя пока на многое не способен.
И потом меня осенило. Я выпрямилась.
— О господи, Лисс! Ты можешь спасти его. Можешь помочь Дмитрию.
Глубокая печаль отразилась на ее лице и проникла в меня через нашу связь.
— Роза, Дмитрий мертв, так говорят.
— Нет! Это невозможно. Ты не понимаешь… Думаю, он просто ранен. Скорее всего, тяжело. Но ты можешь исцелить его, когда его принесут сюда. — И потом в голове у меня зародилась совершенно безумная мысль. — А если… если он мертв… — Мне было больно выговаривать эти слова. — Ты можешь вернуть его! Точно как меня. Он тоже станет «поцелованным тьмой».
Ее лицо сделалось еще печальнее. Сейчас она просто излучала сочувствие ко мне.
— Нет, не могу. Возвращение из мертвых требует огромных затрат силы. Кроме того, вряд ли я смогу сделать это по отношению к тому, кто был мертв… ммм… так долго. Думаю, у меня получается возвращать к жизни только по свежим следам.
— Но ты хотя бы попытайся! — с безумным отчаянием в голосе воскликнула я.
— Не могу… — Она сглотнула. — Ты же слышала, что я сказала королеве. Я не могу только тем и заниматься, что возвращать всех умерших к жизни. Это обернется злоупотреблением и надругательством — тем, к чему стремился Виктор. Ведь именно поэтому мы держали мой дар втайне.
— Ты позволишь ему умереть? Даже не попытаешься? Даже ради меня? — Я не кричала, но для церкви мой голос определенно звучал слишком громко. Сейчас тут уже почти никого не было, но те, кто оставался, были слишком погружены в печаль, чтобы обратить внимание на мой взрыв. — Я для тебя сделала бы что угодно, и ты знаешь это. А ты не сделаешь этого для меня?
Я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь.
Лисса вглядывалась в мое лицо, миллион мыслей кружились в ее голове. И, оценив мои слова, мое лицо, мой голос, она, в конце концов, поняла. Поняла, какие чувства я испытываю к Дмитрию, что это не просто отношения «ученица — наставник». Я восприняла это понимание как внезапно вспыхнувший свет в ее сознании. Бессчетные обрывки когда-то мелькавших образов внезапно встали на свои места: замечания, которые я делала, то, как мы с Дмитрием общались… все, все, все обрело для нее смысл — то, на что раньше она не обращала внимания. Возникло и множество вопросов, но она не стала их задавать и даже ни слова не сказала о том, что ей только что открылось. Вместо этого она просто взяла мою руку в свои и притянула меня к себе.
— Мне очень жаль, Роза. Мне очень, очень жаль. Я не могу.
После этого я позволила ей увести себя, предположительно, чтобы покормить меня. Но, оказавшись в кафетерии и глядя на поднос перед собой, я почувствовала, что одна мысль о еде вызывает у меня такую тошноту, будто рядом стригои. Увидев это, она сдалась, поняв, что ничего поделать нельзя, пока я не узнаю, что произошло с Дмитрием. Мы пошли в ее комнату, я легла на постель. Она села рядом, но я не хотела разговаривать и вскоре опять уснула.
Когда я проснулась в следующий раз, рядом сидела мать.
— Роза, мы идем в пещеру. Ты с нами не пойдешь, но можешь, если хочешь, вместе с другими ждать на границе кампуса.
Это было большее, на что я могла рассчитывать. Чем быстрее я узнаю, какова судьба Дмитрия, тем лучше. Лисса пошла со мной, сразу за отрядом стражей. Ее отказ исцелить Дмитрия по-прежнему причинял мне боль, но в глубине души я надеялась, что она не устоит, когда увидит его.
Отряд собрали большой, просто на всякий случай. Хотя вообще-то мы считали, что стригои ушли. Они утратили свое преимущество и, конечно, понимали, что если мы вернемся за погибшими, то будем значительно превосходить их числом.
Стражи двинулись в путь, а остальные, сопровождавшие их, расположились вдоль границы. Почти никто не разговаривал. Пройдет, наверно, часа три, прежде чем они вернутся. Темная, свинцовая тяжесть скапливалась в груди. Пытаясь не обращать на нее внимания, я села на землю и положила голову на плечо Лиссы, страстно желая, чтобы время текло быстрее. Морои, пользователи огня, разожгли костер, и мы грелись около него.
Ознакомительная версия.
