— Попался! — Он дернул Валентина на себя, едва не сбив с ног.
Тот даже не пытался сопротивляться.
— Вы живы, благодарение богу! — воскликнул Валентин.
— Да, уж не вас благодарить, — отозвался Гарри. — Что за гадость вы мне подмешали?
— Ничего я не подмешивал, — удивился Валентин. — С какой стати?
— Тогда как я очутился на полу? И как объяснить мой бредовый сон?
— Баттерфилд, — ответил Валентин. — Это он вас опоил, вот вам и мерещилось, поверьте мне. Я запаниковал, как только услышал, что он в доме. Конечно, мне следовало бы предостеречь вас, но я точно знал: если сейчас же не унесу ноги, я протяну их.
— Вы хотите сказать, он мог убить вас?
— Не лично меня, но… Да, именно так.
Гарри недоверчиво смотрел на него.
— У нас с Баттерфилдом старые счеты.
— Ну так он вас ждет с нетерпением. — Гарри отпустил галстук. — Я слишком устал от этого бреда. — Он развернулся и пошел прочь.
— Постойте. — Валентин догнал его. — Знаю, я был с вами не слишком любезен, но вы должны понять: может произойти трагедия. Для нас обоих.
— Вы, кажется, говорили: «Все кончено, ничего не поделаешь»?
— Я думал, что кончено… Думал, можно отбросить это… А потом приехал Баттерфилд, и до меня дошло, каким я был наивным. Они не дадут Сванну покоиться с миром. Ни сейчас, ни потом. Нам надо спасать его, Д’Амур.
Гарри остановился и внимательно вгляделся в лицо Валентина.
«Встретишь такого на улице, — размышлял он, — и не подумаешь, что псих».
— Баттерфилд поднимался наверх? — спросил Валентин.
— Поднимался. А что?
— Не помните, подходил он к гробу?
Гарри покачал головой.
— Хорошо, — вздохнул Валентин. — Значит, защита еще не взломана, и это дает нам небольшой выигрыш во времени. Сванн был превосходным тактиком, знаете ли. Но ему случалось поступать легкомысленно. На этом они его и подловили. Элементарная беспечность. Сванн знал, что за ним охотятся. Я так ему и говорил: надо немедленно прервать гастроли и вернуться домой. Какое-никакое, но все же убежище…
— Вы считаете, это убийство?
— Боже правый! — поражаясь наивности Гарри, всплеснул руками Валентин. — Конечно убийство.
— Выходит, он пренебрег спасением, так? Ведь человек погиб.
— Погиб, да. Пренебрег спасением? Нет.
— А с чего это вас прорвало? Вы со всеми так откровенничаете?
Валентин опустил руку на плечо Гарри:
— О нет, что вы, — ответил он с неподдельной искренностью. — Я никому не доверяю так, как вам.
— Довольно неожиданно, — удивился Гарри. — Могу я поинтересоваться почему?
— Потому, что вы по горло во всем этом Впрочем, как и я сам, — сказал Валентин.
— Но я — нет, — возразил Гарри, однако Валентин игнорировал его отречение и продолжил:
— На данный момент нам неизвестно, сколько их. Возможно, они просто подослали Баттерфилда, но я думаю, это маловероятно.
— Кто «они»? Кто подослал Баттерфилда? Мафия?
— Нам немного повезло, — продолжал Валентин, выудив из кармана клочок бумаги. — Сванн был с этой женщиной. В тот вечер в театре, после выступления. Возможно, она имеет представление об их силе.
— Так значит, остался свидетель?
— Она не обращалась в полицию… Да, свидетель есть. Видите ли, мне приходилось сводничать хозяину, организовывать некоторые его интрижки — так было удобнее сохранять тайну. Может, попробуете поговорить с ней…
Он резко умолк. Где-то поблизости проснулась музыка Казалось, пьяный джаз-банд импровизировал на волынках: резкая, с хрипом и посвистом какофония. Лицо Валентина мгновенно исказило страдание.
— Боже, помоги нам, — тихо проговорил он и начал пятиться от Гарри.
— В чем дело?
— Вы умеете молиться? — спросил Валентин, отступая по Восемьдесят третьей улице.
С каждой секундой шум бессвязной музыки нарастал.
— Не молился лет двадцать, — сказал Гарри.
— Тогда учитесь, — был ответ.
Развернувшись, Валентин побежал.
Не успел он сделать несколько шагов, как по улице с севера двинулась волна темноты, гася на своем пути дорожные знаки и фонари. Неоновые вывески тускнели и умирали; кое-где из окон верхних этажей полетели возмущенные голоса. В то время как исчезали огни, музыка, будто вдохновленная проклятиями, встрепенулась в еще более лихорадочном ритме. Сверху донесся воющий звук. Гарри поднял голову и на фоне закрутившейся воронки облаков увидел, что на улицу опускается косматый силуэт, наполняя воздух жутким запахом гниющей рыбы. Без сомнений, мишенью его был Валентин. Перекрывая вой, музыку и несущуюся из окон ругань, Гарри крикнул, и одновременно с его криком из темноты раздался и резко оборвался жалобный вопль Валентина.
Гарри стоял во мраке, и ноги отказывались нести его туда, откуда прилетел голос Валентина. Тошнотворная вонь по-прежнему била в нос. И тут вдоль улицы прокатилась другая волна — зажигательная; она смыла тьму, разбудила фонари и неоновые вывески баров. Достигнув Гарри, она обнажила то место, где он в последний раз видел Валентина. Там не было никого, лишь пустынный тротуар вплоть до следующего перекрестка.
Пьяный джаз умолк.
Ища глазами человека, зверя или останки того или другого, Гарри медленно двинулся вперед. В двадцати шагах от того места, где он стоял, асфальт тротуара был мокрым. К его радости, не от крови: эта жидкость цветом и мерзким запахом напоминала желчь. В ее потеках и брызгах кое-где виднелись мелкие кусочки того, что могло быть человеческой плотью. Валентин, несомненно, боролся и даже ранил напавшего; чуть дальше на тротуаре виднелись следы крови — туда, видно, раненый отступил, чтобы повторить атаку. Гарри сознавал, что перед такой свирепой мощью его скудные силы абсолютно бесполезны, и тем не менее остро чувствовал вину. Он ведь слышал крик и видел пике нападавшего, однако страх вморозил его каблуки в тротуар.
Такой же страх душил его на Уикофф-стрит — в тот момент, когда демонический любовник Мими Ломакс окончательно отбросил все притязания на человеческий облик. Комната наполнилась невыносимой вонью эфира и экскрементов, и демон, поднявшись во весь рост в своей жуткой наготе, устроил такое, что Гарри едва не вывернуло наизнанку. Сцены эти ворвались в его душу, да так в ней и остались. Навсегда.
Он опустил глаза на зажатый в руке клочок бумаги, который дал ему Валентин: имя и адрес были нацарапаны наспех, но поддавались прочтению.
Разумный человек, напомнил себе Гарри, порвал бы эту записочку и выбросил к чертям. Однако события на Уикофф-стрит и нынешнее происшествие, когда в течение нескольких часов во сне и наяву он столкнулся с таким же злом, свидетельствовали: это повторение не случайно. Он должен взять след, найти источник зла, какой бы отвратительной ни казалась мысль об этом, и расправиться с ним собственными руками.
