не видел. Возможно, в дневниках и гримуарах Фауста могут быть ответы.
Мне показалось, что друг попытался на что-то намекнуть. Он бросил взгляд на кардинала, а потом снова на меня. Может, стоило сказать, что я не демон, потому что Ниотинский мог меня убить?
— Джена, вы можете уйти, — отпустил ведьм Грегор, даже не обернувшись на них. Фил тяжело выдохнул и, пробормотав, что проводит девушек до другого отеля, ушел. Тишина тяжелым покрывалом повисла между нами. Опустошив бутылку спиртного, кардинал размахнулся и швырнул ее о стеклянные двери, ведущие на террасу. За ней вечные Альпы обнимали облака, и снег замел весь лес у подножий. Двери выдержали, а бутылка разлетелась мелкими осколками по гостиной. Входные двери хлопнули, и в гостиной появился целый отряд служителей Ордена.
— Сир? Вы в порядке?
Он поднял на них пустой взгляд, на щеках играли желваки. Голосом, в котором слышался скрежет стекла об асфальт, Грегор ответил:
— Да. Врата Дахштайна закрыты навечно. Демоны?
— Убиты пятеро, двоих мы упустили из-за бури.
На меня наставили оружие, словно на бешеного зверя, поведение которого не могли предугадать. Неожиданно появившийся за спинами Фил поднырнул под их руки и шагнул ко мне, закрывая собой от Ордена. Он поднял кулаки, опустил подбородок и подтянул его к шее, заняв оборонительную позицию. Я на мгновение сжал его локоть, испытывая признательность за то, что Фил защищает меня, несмотря на то, сколько всего я натворил. Выступил из-за его спины и приготовился бороться за свою жизнь.
— Фауст. Он демон? — мужчина с кольцом-печаткой, как у Ниотинского, не снимал пальцев со спускового крючка, готовый пристрелить меня прямо на месте.
— И да, и нет. Он человек с демоническими способностями.
Грегор повернулся ко мне, по-птичьи наклонив голову к правому плечу, будто оценивая добычу.
— Выбирай, Дэниэль. Или мы попытаемся тебя убить, или ты присягнешь Ордену, выбрав путь искупления. Не буду отрицать, ты слишком ценен для Contra Malum.
На лице кардинала не отражались эмоции, но в его словах мне слышалась тоска. Ну как же, ведь я стал носителем силы Лилит. Я ощутил пустоту, дыру в груди, которая разъедала мои внутренности, и что есть силы вонзил когти себе в ладони. Разве я смогу жить с чувством вины? Со вкусом множества смертей на языке?
Что бы ни выбрал, Лилит это не вернет, как и жизни тех, кого я убил за время, проведенное в отеле. В голове всплыли слова демона: «Послужи человечеству». Может, в этом я найду свое призвание?
Ниотинский удовлетворенно кивнул, видимо, поняв мой ответ без слов. Фил не двигался, пристально следя за каждым движением служителей.
— Обыскать отель. Все находки должны быть перемещены в тайный архив Ватикана.
Я оскалился, зарычав. Чувствовал, как сила пульсирует в венах, посылая волны жара. Рот наполнился слюной, и мне до смерти захотелось попробовать на вкус глаза Ниотинского.
— «Дахштайн» принадлежит мне. На ресепшене есть дарственная, подписанная Лилит. Хотите, чтобы я был с Орденом, — оставьте отелю его вещи. Особо ценные книги я скопирую и отдам сам.
Кардинал, не ожидавший такого поворота, застыл, тяжело дыша. Откашлявшись, он растер и без того красную шею и обернулся на диван с телом Лилит, словно она могла подтвердить или опровергнуть мои слова. Пока мы говорили, служители методично вскрывали замки, распотрошив внутренности многочисленных ящиков ресепшена.
— Сир, лежало под крышкой закрытого ноутбука.
Мужчина с кольцом-печаткой протянул кардиналу тонкий конверт, подписанный моим именем. Ниотинский провел пальцами по острым буквам, которые вывела рука рыжей, и неохотно протянул его мне. Затем он, поджав губы, вышел в холл, тихим голосом приказывая сворачивать погром. Руки дрожали, когда я вскрыл конверт.
«Наверное, банально такое писать, но если ты читаешь письмо, то я мертва. Значит, мне удалось обрести свободу от служения и от той жизни, которую я вела.
Демоническое в тебе, Дэниэль, никогда не уйдет. Придется научиться с этим жить. Храни «Дахштайн», он важен, даже с закрытыми вратами. Книги в библиотеке помогут тебе многое понять.
Ты, скорее всего, сейчас ненавидишь себя за все, что сделал. Ненавидишь меня и весь мир. Это пройдет.
Спроси себя, почему у нас не может быть второго шанса?
Разбитые жизни можно восстановить.
Справедливость может восторжествовать.
Разрушенные отношения могут возобновиться.
Грехи могут быть искуплены, а ошибки исправлены.
Мы все заслуживаем второго шанса. Нужно просто быть достаточно смелым, чтобы воспользоваться им!
Я знаю, что ты именно такой.
Прощай!
P. S. Не прогибайся под Орден, лучше создай свой!
Лилит, Первая из демонов Ада».
Я рассмеялся и вытер потный лоб. Сдерживаясь, чтобы не заорать в голос от злости, скомкал письмо, собираясь выбросить, но в последний момент засунул его в карман брюк.
Три года спустя. Прага. Дэн
Я встречал рассвет в принадлежащей Ордену кофейне на берегу бурлящей Влтавы. Мне нравилась пропитанная запахами дымка утренней Праги, когда готические, острые, как иглы, шпили костелов опутывала паутина тумана.
Очертания улиц, размытые, словно видение, впитывали в себя редкие машины и сонных прохожих. Время на границе двух миров: людского и сверхъестественного. Казалось, что именно сейчас промелькнет еврейский голем или цилиндр столетнего вампира, который возвращается с охоты домой на Ольшанское кладбище.
Закрыл глаза, вспоминая события последних лет. Бессменный глава Contra Malum дал мне многое. Подозреваю, что он ненавидел меня в той же мере, в которой любил Лилит. Причина крылась в том, что я провел с первым демоном гораздо больше времени, чем он за всю свою долгую жизнь.
Грегор Ниотинский умер ровно через год, уйдя за той, кого любил больше долга, а на меня взвалили целый Орден. Теперь я глава. Кардинал настоял на преемнике, силой одев мне на палец личную регалию. С тех пор на моей руке красовался перстень с папскими ключами, обвитыми змеями. Для меня символ означал, что добро всегда идет рука об руку со злом. Человеку и «энсиа» [65] довольно легко перепутать сторону в зависимости от обстоятельств и побуждений.
Из Фила Митсона все-таки получился идеальный хранитель, моя правая рука. «Лучше поздно, чем никогда», — шутил он, скрывая горечь от того, кем я стал, за неизменной улыбкой. Благодаря Филиппу пришло понимание и принятие нового «я».
Все это время я посвятил обучению: много истории, языки, древние шифры и легенды, боевые искусства. Все, что могло пригодиться в охоте на мне подобных. В охоте на демонов. Жнецы Фера Люция сеяли зло, баланс которого мой Орден стремился не нарушать. Я последовал совету Лилит. Contra Malum сильно поменял вектор, полностью отколовшись от Ватикана, что
