Пока она убегала, а он догонял, чем больше времени он проводил рядом с ней, тем сильнее ее тело охватывало бессловесное желание, накапливавшееся в ней, ей почти стало трудно двигаться, — трение бедер друг о друга хоть немного отвлекало ее от того, как сжималось все внутри.
Когда она оказалась с ним лицом к лицу на берегу очередного ручья, она ненадежно приземлилась на валу, а он смотрел на нее с другого берега сухого рва.
Он мог в любой момент оказаться рядом с ней. Он это уже доказал. Он позволил ей убежать, дав ей понять, что пойдет за ней в качестве одолжения, что в конце концов он все равно ее получит. Он каким-то образом понял, что такие игры в догонялки подействуют на нее, как язычок возлюбленного, все глубже и глубже проникающий в складки ее тела.
Он осознал, что она была готова изменить правила игры. Или, может быть, он сам собирался поменять эти правила. Сняв рубашку, не озаботившись расстегиванием пуговиц, он скинул ботинки и джинсы, представ перед ней в первозданной наготе; это было одним из самых мощных видов оружия, которое он мог использовать против нее. Она не смогла отвести от него глаз. Выступающие мускулы, длинный и твердый член, вставший так, что почти касался живота, твердый вес яичек. Она скучала по волосам на его груди, не смогла заставить себя перебороть желание провести кончиками пальцев по гладким и твердым изгибам его тела. Он заметил, как тряслись ее бедра. Он знал все мысли в ее голове, каждую реакцию ее тела.
Он без разбега прыгнул, одним махом перекрыв разделявшее их расстояние. Она снова взлетела в тот момент, когда его ноги коснулись земли на противоположном берегу оврага.
Когда она опустилась на корточки на ветку дуба, она содрогнулась, поняв, что он использует мысленную связь, чтобы заранее знать, где она окажется. Он был прямо над ней. Свалившись на нее, он схватил ее сзади за руки, прижимая крылья к ее телу, эффективным захватом прижав ей руки к груди. Она хотела бороться, но не могла воспользоваться своим преимуществом — длинными когтями.
Он был в полной вампирской силе, а она — словно ребенок, борющийся с родителем. Или смертный, борющийся с вампиром… В ее разуме зазвучал хитрый шепот.
Ты, должно быть, ненавидишь меня, из-за того, что я тебе напомнил обо всем этом, все время напоминаю.
— Нет, моя госпожа. Шшшш… Успокойтесь. Тише.
Ее дыхание рыданиями клокотало в горле, или, может быть, она всхлипывала, вспоминая ощущения от его рук, обнимающих ее. Его теплое обнаженное тело прижималось к ней сзади, его член плотно прилегал к ее ягодицам, заставляя ее тереться об него, двигаться вдоль всей его длины.
Проведя костяшками пальцев по твердой серой коже ее щеки, он пальцами коснулся выступающих бровей, костей глазной впадины и изгиба заостренного уха. Она повернула голову.
— Я знаю, как сильно вы любите, когда я к вам прикасаюсь, моя госпожа. Как вам это нужно. Не отказывайте себе в удовольствии, которое я могу вам дать.
— Ты больше не мой слуга.
— Я всегда буду вашим слугой. Вашим любовником. Вашим партнером. Другого я не хочу.
Доверьтесь мне, моя госпожа. Пожалуйста, не убегайте. Я тоже очень долго ждал, когда наконец смогу к вам прикоснуться. Господи, вы даже не представляете, как долго я этого ждал… Я ненавидел вас за то, что вы ушли от меня, но я в любом случае вас уже простил. Разве вы этого не знаете?
Она хотела впиться ему в руку, но знала, что этим причинит ему боль.
Давайте. Я так скучал по тому, как вы пускали мне кровь. По тому, как вы наблюдаете за моей реакцией на боль, которую сами же и причинили. Почувствуйте, насколько я твердый от простого воспоминания об этом.
Она задохнулась, когда он сильнее прижался к ней сзади, опустив руку ей на живот, держал ее так, чтобы она чувствовала его эрекцию. Она намокала, тело все больше влажнело, словно призывая его. Она не могла скрыть от него свои мысли, точно так же, как и он, когда она дала ему второй знак. Все ее желания он читал, словно открытую книгу, все они были на поверхности, словно плавающие лепестки. Он опустил руку еще ниже, нашел ее. Она выгнулась, закричала голосом, похожим на птичий, — она всегда так реагировала на возбуждение или на боль, будучи в этой форме.
— Как же я об этом мечтал. Мне об этом целые сны снились. О том, как я вас ласкаю, занимаюсь с вами любовью, глубоко погружаю в вас пальцы, смотрю, как вы это делаете…
Его голос звучал для нее словно музыка, ее тело откликалось на его ласки. Он с такой легкостью ее держал. Почти силой он развернул ее лицо к себе, с легкостью сохраняя равновесие на толстом дубовом суку. Раздвинув ей ноги, не отрывая взгляда от ее глаз, он рывком приподнял ее бедра и вошел в нее, глубоко и сильно, никакой прелюдии, ничего, кроме грубого удовольствия. Их воссоединение заставило ее вскрикнуть. Его глаза, словно драгоценные камни, очаровывали ее, не давали отвести глаз.
Она содрогалась на нем, обернув хвост вокруг его ноги, его острый кончик все глубже впивался ему в бедро. Она обнимала его, впиваясь когтями ему в спину. Под ладонями она чувствовала шрам от третьего знака.
Он никуда не делся.
— Нет, моя госпожа, — сказал он хрипло. — Те силы, которые его туда поместили, знают, что я навеки ваш, и неважно, кто я или что я. Я же говорил вам, что единственное место на теле, где следует делать татуировку, если вы не хотите, чтобы она исчезла, это душа. Этот шрам — у меня в душе, и он никогда не исчезнет. Я отмечен, я ваш навеки.
— Дайте мне еще один знак.
Она не говорила уже больше шести месяцев, поэтому думать для нее было легче, чем говорить, но ей нужно было, чтобы он кое-что сказал вслух.
— Пожалуйста… назови…
— Лисса. Моя госпожа. Моя.
Когда он плотнее прижал ее к себе, она хотела задержать течение времени, впитывая его запах, его силу. Ее воин, ее рыцарь. Ее любовник. Ее слуга. Тот, кого она любила.
В этой ее форме оргазм мог длиться несколько минут, словно приятная пытка, не поддающаяся описанию, полностью контролировавшая все ее тело. Он накатил словно океанская волна всего лишь после нескольких его толчков внутри нее, заставив ее прогнуться назад, закричать. Ее когти полосовали его кожу, проникали глубоко в плоть. Именно поэтому она боялась заниматься с ним любовью в этой форме. Но в этот раз не она занималась с ним любовью, а он — с ней.
Он не останавливался, его член внутри нее еще сильнее затвердел, руками он сильнее притягивал ее на себя, снова и снова, делая оргазм еще интенсивнее. Опустив голову, он губами начал теребить ее сосок. Он прокусил кожу, пошла кровь, — точно так же она когда-то укусила его, дав ему второй знак. Мысль об этом дополнила физические ощущения и еще сильнее подстегнула ее. Не важно, насколько сильно она ранила его в экстазе, — он с легкостью держал ее на руках, на его лице отражалась ярость его собственного желания, а его член требовал близости с ней снова и снова.
