— Там может выйти настоящее мочилово, Мёрф.
Она кивнула.
— Переживать на этот счет можно и позже, когда девочка окажется в безопасности.
На стене тихо тикали часы.
— Встреча через час.
Мёрфи кивнула и потянулась за пальто. Слез и след простыл, и ничто в ее лице не выдавало того, что она недавно плакала.
— Тогда извини. Если нам предстоит вечер на выезде, мне нужно переодеться в что-нибудь поудобнее.
— Не в моих привычках давать советы дамам, как им одеваться.
* * *
Скажем честно, одно дело идти на бой с силами тьмы; совсем другое дело заниматься этим в паре чужих тренировочных штанов и в тесной футболке. К счастью, Молли, честь ей и хвала, хватило ума сунуть мои шмотки в стиральную машину. Я даже готов простить ей за это ее тушеное мясо.
Забравшись в постирочную, я стянул с себя Майклову одежду и как раз сунул ноги в мои старые джинсы, когда дверь отворилась, и в комнату сунула голову чем-то изрядно возбужденная Люччо.
— Дрезден мне кажется, я знаю, поче… ой!
Я рывком вздернул джинсы в положенное им положение и застегнул молнию так быстро, как только мог, не причиняя себе при этом неоправданных неудобств.
— Ох. Гм. Прошу прощения, — сказал я.
Люччо улыбнулась; благодаря ямочкам на щеках она казалась ненамного старше Молли. Она не покраснела. Вместо этого она скрестила руки на груди и прислонилась плечом к косяку. Темные глаза ее смотрели на меня с нескрываемым удовольствием.
— О, право же, не за что, Дрезден. Не за что.
Я помолчал, но через пару секунд ответил ей подобным же взглядом.
— Разве вам не полагалось бы смутиться, извиниться и тихонько выйти?
Улыбка ее сделалась шире, и она повела плечом.
— Когда я была маленькой девочкой — возможно. Впрочем, даже тогда мне стоило большого труда вести себя сдержанно, когда я видела что-то, приятное моему взгляду, — она склонила голову набок и шагнула в мою сторону. Потом вытянула руку и осторожно провела пальцами вдоль шрама у меня на руке ниже локтя.
— След от пули, — пояснил я в ответ на ее вопросительный взгляд. — Оборотни из ФБР.
Она кивнула. Потом ее пальцы коснулись ложбинки чуть ниже моего кадыка и медленно скользнули вниз, по грудине, и дальше, по животу. Волна обжигающей дрожи катилась по телу эхом ее прикосновения. Она снова подняла на меня взгляд.
— Нож-крюк, — сказал я. — Один чернокнижник пытался освежевать меня в музее Филда.
Ее прикосновения прошлись по моим обнаженным рукам, задержавшись у запястий, на которых багровели зловещими браслетами широкий, дюйма в полтора шрамы.
— Наручники с шипами. Это когда Мадригал Рейт пытался продать меня с eBay.
Она подняла мою обожженную левую руку и погладила пальцами мою исковерканную ожогом плоть. К тому времени я уже неплохо мог шевелить пальцами, да и внешне рука уже не напоминала жуткий, наполовину оплавленный восковой муляж, хотя вид у нее все равно оставался не из приятных для глаза.
— В стае вампиров из Черной Коллегии оказался один очень изобретательный ренфилд. Он вооружился самодельным огнеметом.
Она покачала головой.
— Я знаю мужчин на несколько столетий старше вас, так у них и половины такой коллекции шрамов нет.
— Может, они и прожили столько, потому что у них хватило ума не заполучить столько, — заметил я.
Она снова улыбнулась. С близкого расстояния эта ее улыбка производила сокрушительное действие, а глаза ее показались мне еще темнее.
— Анастасия, — произнес я. — Через несколько минут нам предстоит сделать такое, что может убить нас обоих.
— Да, Гарри. Может.
Я кивнул.
— Но до этого еще целых несколько минут.
Взгляд ее чуть затуманился.
— Несколько, да.
Я поднял правую руку (ее, кстати, так и продолжало покалывать), осторожно взял пальцами за подбородок и, чуть пригнув голову, прижался губами к ее рту.
Она издала тихий, довольный стон и прижалась к мне всем телом, откликнувшись на мой поцелуй своим, еще более чувственным. Пальцы одной ее руки зарылись в волосы у меня на затылке, а ногти другой наугад касались моей груди и плеча. Каждое их прикосновение отдавалось на моей коже огнем, и я непроизвольно погрузил пальцы правой руки в мягкие завитки ее волос и притянул ее к себе еще крепче.
Не знаю, как долго это продолжалось, но это было восхитительно. Когда она, наконец, оторвала свои губы от моих, мы оба задыхались, и сердце у меня в груди стучало в грудную клетку с силой кузнечного молота. Ну, и в джинсах эти удары тоже отдавались.
Она не открывала глаз еще пять, может, даже десять секунд, а когда открыла, они оказались огромными и полными желания. Анастасия запрокинула голову и медленно, с томным, довольным вздохом потянулась.
— Вы не возражаете? — спросил я.
— Ни капельки.
— Хорошо. Я просто… хотел понять, на что это похоже. Я ведь чертовски давно ни с кем не целовался. Почти забыл уже, что это такое.
— Вы даже не представляете, — прошептала она, как давно я не целовалась с мужчиной. Не уверена даже, что я сама это точно помню.
Я негромко рассмеялся.
На щеках ее снова заиграли ямочки.
— Вот и отлично, — произнесла она, скользя по мне взглядом с ног до головы и обратно. На этот раз я почему-то не стеснялся.
— У вас славная улыбка. Вам стоило бы чаще улыбаться.
— Когда мы разберемся с сегодняшними делами, — кивнул я, — мы могли бы обсудить это. За обедом.
Ее улыбка сделалась шире, и щеки чуть порозовели.
— С большим удовольствием.
— Хорошо, — сказал я, выразительно выгнув бровь. — Если все в порядке, я, с вашего позволения, одену рубашку.
Анастасия весело рассмеялась и отступила от меня на пару шагов, хотя пальцев от моей кожи не отрывала, пока это позволяло расстояние.
— Очень хорошо, Страж. Как вам удобнее.
— Что ж, спасибо, капитан, — я натянул на себя оставшуюся одежду. — Так что вы хотели мне сказать?
— А? — зажмурилась она. — Ах, да. До того, как я так удачно отвлеклась. Мне кажется, я знаю, где динарианцы держат Архив.
Я изумленно заморгал.
— Вам повезло с поисковым заклятием?
Она мотнула головой.
— Нет, оно позорнейшим образом провалилось. Поэтому мне пришлось пошевелить мозгами, — она расстегнула обтянутый кожей тубус, висевший у нее на поясе рядом со шпагой. Она достала из него пластиковый футляр, из которого вытряхнула скрученные в тугой рулон бумаги. Порывшись в них, она нашла нужный листок и убрала остальные обратно. Она развернула листок — на нем оказалось нарисовано что-то вроде карты — и положила его на крышку сушильной машины.
