Сэр Гарольд откинулся у себя в кресле, изможденный необходимостью вновь погрузиться в столь ужасные воспоминания и, тем более, поделиться ими – скорее всего, впервые с тех самых пор – с другим человеком. Я неловко поерзал у себя в кресле. За окнами сгустилась тьма, и в комнате было довольно холодно.
– Мой дорогой сэр Гарольд, – пробормотал я, пытаясь утешить старого джентльмена. – Это поистине ужасная история.
Я не то чтобы полностью в нее поверил, но в искренности рассказчика сомневаться не приходилось. Я верил, что он верил в свои слова.
– Возможно, по большей части все это представляло собой… некое субъективное явление, – осторожно начал я. – Скорее, что-то вроде галлюцинации, чем буквальное физическое событие?
Сэр Гарольд рывком выпрямился у себя в кресле и обжег меня свирепым взглядом, так не вязавшимся с его внешней слабостью.
– Так вы изволите сомневаться в моем рассказе?!
– Что вы, конечно, нет! – поспешил сдать на попятный я. – Но вы же и сами признаете, что провели большую часть событий без сознания. Возможно, Тайс или Уолтерс…
– Тайс и Уолтерс были джентльменами, – властно прервал меня он. – И в их свидетельствах я не сомневаюсь ни секунды. Они поклялись в собственной правдивости на предварительном следствии. Тайс на настоящий момент уже умер, а Уолтерс лет десять тому назад уехал в Южную Америку, и связь с ним прервалась.
Он с вызовом посмотрел мне прямо в глаза.
– Таких доказательств вам довольно?
Я откашлялся.
– Видите ли, я должен быть совершенно уверен, что материал, который я намереваюсь представить публике, соответствует истине. Полагаю, что человек вашей репутации должен быть настроен так же. Давайте взглянем на дело с точки зрения права: вся приведенная вами информация – не более, чем слухи. Без Уолтерса или Тайса, способных подтвердить ваш рассказ, критики как внутри спиритуалистских кругов, так и вне их просто-напросто подымут вас на смех.
Я замолчал, опасаясь, что зашел слишком далеко. Но старик все же умел держать себя в руках.
– И каких же вы хотите доказательств спустя такое долгое время? – осведомился он.
– Сеанс, – коротко ответил я. – Мы должны доказать всему миру, что в подвале действительно обитает некая демоническая сила. Пустите туда меня и группу специалистов из Мэрилебонского Спиритуалистческого Общества. Мы проведем сеанс под строгим контролем, и результаты либо подтвердят, либо опровергнут…
– Нет. Никаких групп, – твердо сказал он. – Вы хотите доказательств – я вам это устрою. Нам никто не нужен, кроме нас двоих. Я не хочу повторения той бойни. Двух смертей за сеанс более чем достаточно.
– Но, сэр Гарольд, я вовсе не имел в виду, что проводить его нужно вам! – запротестовал я, пораженный, что старик может захотеть снова прожить те ужасные события. – Подумайте о вашем возрасте и состоянии здоровья!
Ни то, ни другое значения не имеет, – отрезал он. – Кроме того, я – проводник этой сущности. Думаю, ей для полной материализации необходим именно я. Она забрала половину меня в прошлый раз – теперь сумеет получить и остальное, или пусть возвращает то, чего я лишился по ее милости. В том и другом случае я почту себя удовлетворенным.
Не знаю, почему я согласился. По большей части из любопытства, но, признаюсь, что мысль о скандальной славе, пусть это и не делает мне чести, показалась довольно возбуждающей. Я и в самом деле верил, что на сеансе ничего или почти ничего не случится, зато ужасный невроз сэра Уолтера, с которым он жил все эти годы, пройдет, когда он поймет, что все это была игра его воображения или мистификация Тайса и Уолтерса. О гибели Джессики и студента я как-то позабыл.
В общем, мы решили провести сеанс той же ночью.
Сэр Гарольд зажег лампу и сделал мне знак везти его к лестнице. Медленно и с большим трудом (потому что спускать человека в кресле-коляске по ступеням – дело отнюдь не простое) мы двинулись вниз. Лампа бросала пляшущие тени на обшитые панелями красного дерева стены. Вековое безмолвие дома разлеталось вдребезги от грохота больших, сделанных из твердой резины, колес неуклюжего кресла.
Наконец мы добрались до подвальной двери. Первая часть истории Волвертона, очевидно, была правдой. Тут давно уже никого не бывало: бросив взгляд назад, я ясно различил в густой пыли собственные следы и длинные змеистые полосы, оставленные креслом. Взяв у сэра Гарольда лампу, я посветил на дверь: она была закрыта на засов и забита крест-накрест большими досками на манер входа в готовое к сносу здание. Дерево двери расселось там, где в него вошли гвозди, так что отодрать доски и отодвинуть засов в итоге оказалось совсем нетрудно.
Оказавшись в подвале, я подкатил сэра Гарольда к дальнему концу стола. Воистину это был огромный и тяжелый стол. И он, и вся комната были укрыты толстым слоем пыли. Кроме ее залежей помещение в остальном выглядело совершенно нормальным… да еще вот стулья валялись под окнами перевернутые. Ни слова не говоря, сэр Гарольд поставил лампу на стол и откинулся на спинку кресла, тем самым давая мне знак начинать сеанс.
Я устроился как можно удобнее, стерев предварительно пыль носовым платком с сиденья и подлокотников моего кресла. Сев, я еще раз спросил Волвертона, точно ли он намерен продолжать.
– Со всей определенностью, – холодно отвечал он.
Я задул лампу. В воцарившейся тьме поначалу было ровным счетом ничего не видно, но уже через несколько мгновений я начал различать напротив, на том конце стола, согбенную фигуру. Голова сэра Гарольда откинулась, опираясь шеей на плетеную спинку кресла. Рот медленно открылся, являя полный комплект не очень ровных и запятнанных табаком зубов. Глаза его оставались открыты, но выглядели настолько незрячими, что меня даже холод пробрал. Я сидел, глядя на него минут, наверное, сорок пять – а потом заметил, что его дыхание, кажется, остановилось. Признаться, я испугался за жизнь старого джентльмена: вдруг от ужасных воспоминаний – таких для него реальных – с ним приключился сердечный приступ! А потом в этом подвальном сумраке он вдруг принялся источать смутное желтоватое сияние. Я оглянулся на забранные матовым стеклом окна – свет исходил не от них. Всепоглощающий ужас начал охватывать меня. На своем веку я принимал участие в бесчисленных сеансах с самыми прославленными медиумами мира, но ни разу не испытывал ни малейшего страха. А сейчас с меня градом катил пот, и я никак не мог отвести взгляд от странной фигуры напротив.
И вот, глядя на нее, я заметил, как в ноздрях и углах рта постепенно собирается некая молочно-белая, вязкая, слизистая субстанция. Захваченный этим зрелищем, я молча наблюдал, как она бесшумно течет из носа и рта вниз по подбородку. Она тихо светилась собственным, равномерно пульсирующим светом, похожим на то, как если бы вы смотрели на очень далекий фонарь под водой. Также я обратил внимание, что эктоплазма вместо того, чтобы освещать комнату, лишь делала ее еще темнее. Еще совсем недавно отдельные предметы – и прежде всего сломанные стулья под окном – были видны достаточно четко, и вот уже в темноте выделялись только голова и плечи сэра Гарольда, его шея и манишка рубашки да несколько дюймов стола вокруг.
