Клай посмотрел в зеркало заднего вида, когда они приближались к концу центральной аллеи.
— Том, ты спрашивал меня, что такое «Северный край».
— Извини, Клай, мой интерес, похоже, иссяк, — ответил Том. — Может, потому, что не ожидал увидеть столько встречающих.
— Но это действительно любопытно, — возбужденно воскликнул Клай.
— И что же это такое? — спросил Джордан. Господи, благослови Джордана. Его любопытство могло умереть только вместе с ним.
— ЭКСПО северных округов не пользовалось особой популярностью в двадцатом веке, — объяснил Клай. — Обычная заштатная сельскохозяйственная ярмарка, где продавались изделия народных промыслов, продукты, домашний скот и птица. Все это выставлялось в Кашвакамак-Холле… где они, судя по всему, и собираются оставить нас на ночь.
Он посмотрел на Порватого, но тот не собирался что-либо подтверждать или отрицать. Порватый только лыбился. Маленькая вертикальная складка исчезла с его лба.
— Клай, посмотри. — Дениз изо всех сил пыталась изгнать дрожь из голоса.
Он повернулся к ветровому стеклу и тут же нажал на педаль тормоза. Пожилая женщина с гноящимися порезами на обеих ногах, покачиваясь, вышла из толпы. Обогнула парашютную вышку, несколько раз споткнулась о строительные конструкции «Дома ужасов», которые приготовили, но не установили на место (помешал Импульс), потом неловко побежала к автобусу. Добежав, забарабанила по ветровому стеклу грязными, скрюченными артритом руками. И на лице женщины Клай увидел не пустоту, которую ассоциировал с мобилоидами, а полнейшую дезориентацию. И с таким выражением лица он уже сталкивался. «Кто ты? — спрашивала его фея Темная. Фея Темная, которая не получила полного Импульса. — Кто я?»
Девять мобилоидов аккуратным квадратом двинулись следом за пожилой женщиной, чье безумное лицо отделяли от лица Клая какие-то пять футов. Ее губы шевелились, и он услышал четыре слова, которые одновременно достигли его ушей и разума: Возьми меня с собой.
Едва ли вы захотите поехать, куда едем мы, подумал Клай.
А потом мобилоиды схватили ее и потащили обратно к толпе на поляне. Она пыталась вырваться, но они были неумолимы. Клай поймал ее взгляд и подумал, что это глаза женщины, которая могла считаться счастливицей, если бы попала в чистилище. Но, похоже, это был ад.
Вновь Порватый вытянул руку, ладонью вверх, указательным пальцем вперед: «Поехали».
Пожилая женщина оставила на ветровом стекле отпечаток руки, призрачный, но все-таки заметный. Клай смотрел сквозь него, нажимая на педаль газа.
— Так или иначе, до 1999 года ЭКСПО особого интереса не вызывала. Если человек жил в этой части штата и хотел поразвлечься, покататься на аттракционах, увидеть что-то интересное, то ехал на Фрайбургскую ярмарку. — Он услышал свой голос, словно звучащий с магнитофонной ленты. Разговор ради разговора. Подумал о водителях туристических «уток» в Бостоне, рассказывающих о различных достопримечательностях города. — А потом, аккурат перед сменой столетий, Бюро штата по делам индейцев провело топографическую привязку. Все знали, что ярмарка примыкает к землям резервации Сокабейзин, но проведенная проверка показала, что северная часть Кашвакамак-Холла фактически находится на территории резервации, то есть на земле микмаков. Организаторы ЭКСПО дураками не были, как и члены совета племени. Они договорились о том, чтобы убрать маленькие магазинчики из северной части здания и поставить там игровые автоматы. И в мгновение ока ЭКСПО северных округов стала самой большой осенней ярмаркой Мэна[145].
Они подъехали к парашютной вышке. Клай вывернул руль налево, чтобы маленький автобус проехал между вышкой и строительными конструкциями, которые не успели стать частью «Дома ужасов», но Порватый руками, ладонями вниз, похлопал по воздуху. Клай остановил автобус. Порватый встал и повернулся к двери. Клай дернул за открывающий рычаг, Порватый вышел. Потом повернулся к Клаю и приглашающе махнул рукой.
— Что он там делает? — спросила Дениз. Со своего места она Порватого видеть не могла. Никто не мог.
— Приглашает нас на выход. — Клай встал. Чувствовал верхней частью бедра тяжесть мобильника, который дал ему Рей. Если бы посмотрел вниз, увидел бы, как он выпирает сквозь материю джинсов. Потянул подол футболки, которая была на нем, пытаясь скрыть мобильник. Сотовый телефон, что такого, все о них думают.
— Мы должны идти? — В голосе Джордана звучал испуг.
— Выбора у нас нет, — ответил Клай. — Пошли, добро пожаловать на ярмарку.
Порватый повел их к молчащей толпе. Она раздалась в обе стороны, открыв им узкий, с игольное ушко, проход, от парашютной вышки до двойной двери Кашвакамак-Холла. Клай и остальные прошли мимо автомобильной стоянки, заставленной грузовиками. Борта каждого украшало название компании, обустраивавшей ярмарку, «РАЗВЛЕКАТЕЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ НОВОЙ АНГЛИИ», и ее логотип, «русские горки». А потом толпа поглотила их.
Эта пешая прогулка показалась Клаю бесконечной. Вонь была невыносимой, просто валила с ног, несмотря на усилившийся ветер, который уносил верхний ее слой. Он отдавал себе отчет в том, что его ноги двигаются, видел перед собой красное «кенгуру» Порватого, но двойная дверь здания, украшенного гирляндами из красной, синей и белой материи, не приближалась. Воняло грязью и кровью, мочой и калом, обожженной, воспаленной, гноящейся плотью, гниющей одеждой, распадающейся прямо на телах. Он улавливал и что-то новое, ему незнакомое. И наверное, полагать сие запахом безумия было бы слишком просто.
Я думаю, это запах телепатии. И если это так, мы к ней не готовы. Она для нас слишком сильна. Каким-то образом жжет мозг, точно так же, как слишком сильный электрический ток может сжечь проводку в автомобиле или…
— Помогите мне с ней! — крикнул за спиной Джордан. — Помогите, она теряет сознание!
Клай повернулся и увидел, что Дениз стоит на коленях и упирается в землю руками. Джордан тоже упал рядом с ней на колени, одну ее руку положил себе на шею, но сил поднять женщину ему не хватало. Том и Дэн не могли подойти и помочь. Слишком узким был оставленный мобилоидами коридор. Дениз подняла голову и на мгновение встретилась взглядом с Клаем. Сознание она еще не потеряла, но взгляд поплыл, а глазами напоминала подстреленного оленя. Ее вырвало на траву серой слизью, и она вновь опустила голову. Волосы закрыли лицо, словно занавес.
— Помогите мне! — вновь закричал Джордан. Начал плакать.
