И лишь одно я могу сказать в свое оправдание: я учился на своих ошибках. И все, что я пережил и прошел, не было зря. Я теперь уже не тот человек, которым был раньше.
И, может быть, был смысл в моих странствиях и блужданиях, в той петляющей цепи не связанных событий, которые были моей жизнью.
Я все еще гадаю, кто мы такие. Потомки пришельцев? Генетические мутанты? Эксперимент правительства? Я гадаю, но я не одержим этим вопросом, как когда-то. Не это стержень моего существования. Филипп. Мой сын.
Я не знаю, верю ли я в Бога или в дьявола, в рай или в ад, но я не могу избавиться от мысли, что есть причина, по которой мы такие, как мы есть. Я верю, что мы посланы на эту землю не без цели. И я не думаю, что эта цель – просто существовать. Я не думаю, что эта цель – испытывать продукты для массового потребления среднего американца.
Но я не знаю, какой может быть эта цель. Может быть, когда-нибудь я это узнаю. Может быть, узнает мой сын. А что с тем миром, который мелькал в моих видениях, куда я чуть не попал? О нем я тоже часто думаю. Что это было? Небо? Ад? Нирвана? Тот ли это мир, который видят мистики и гуру, когда медитируют так долго, что теряют ощущение индивидуальной сущности? Или это другое измерение, существующее параллельно с нашим? Я читал и перечитывал «Великого бога Пана», и почему-то в эту интерпретацию я поверить не могу. Но не могу предложить и другой теории. Чем бы он ни был, будь его происхождение мистическим или научным, существование этого мерцающего мира как-то утишило мои возможные тревоги насчет смерти и загробной жизни. Не помню, чтобы я когда-нибудь всерьез задумывался над тем, что будет или может быть после смерти, но на каком-то уровне подсознания это меня заботило, очевидно, потому, что теперь мне как-то легче, спокойнее. Я не знаю, есть ли что-нибудь после смерти – никто этого не может знать наверняка, – но уверен, что есть, и это меня не пугает.
Мы все еще живем в Мендочино, возле океана. По утрам я пишу, а Джейн смотрит за Филиппом и работает у себя в саду.
Время после обеда мы проводим вместе.
Это хорошая жизнь, и я ею доволен, но сейчас я чувствую, что мы в конце концов можем захотеть большего. Иногда я вспоминаю, как Джеймс говорил мне в Томпсоне, что где-то есть страна Незаметных, земля за морем, остров или полуостров, где такие люди, как мы, живут свободно и мирно своим суверенным государством.
И я думаю, что там должно быть славно растить детей.
И я смотрю на воду и думаю про себя, что когда-нибудь, быть может, придется мне стать мореходом.
Junior – младший (англ.)
