Джусто Венци
Текст записки:
«Свиньи!!! Все вы грязные свиньи! Ненавижу вас всех, и после смерти тоже буду ненавидеть. Жаль, не могу забрать вас всех с собой. Все вы остались чистенькие и как бы ни при чем. Я один теперь подыхаю на тюремной койке от отравы, которую мне подсунули подкупленные вами люди. Вы думаете, вам удастся этим от меня отделаться? На следующий же день после моей смерти все ваши грязные тайны будут раскрыты. Я отдал журналистам все документы, что имел, все материалы подлинные. У вас уже нет времени чтобы кого-то найти и остановить, потому что я умираю. Я надеюсь, что всех вас ждет суд, расплата и позорная смерть. Будьте вы трижды прокляты!!! Встретимся в Аду, где вам предстоит гореть вместе со мной. Ненавидящий вас, Джусто Венци».
Семён
Текст записки:
«Вера! Пишу тебе видно в последний раз. Сейчас как раз перерыв между уколами обезбаливающих, и я могу немного соображать, а так все время в голове туман. Я так и не знаю, утро сейчас или вечер, все спуталось. Веруня, ты на меня зла не держи, что так все получилось. Я там оставил для Алены деньги на книжке, оформил на предъявителя. Брат мой Николай тебе книжку передаст. Ты сейчас лучше ничего не трать. Девица большая уже, вот-вот замуж. Пусть пока процент набегает, а там сделаешь ей подарок на свадьбу. Ты Алене не говори, что я ее отец. Раньше не говорила, и теперь не говори, а то мало ли что. Ну прощай, записку сразу порви, чтобы муж не увидел. Алену береги. Прости меня за все. Семен».
Андрей
Текст записки:
«Мамуля, родная! Прости, что так получилось. Врачи вряд ли смогут помочь, да и если бы смогли, я все равно не захотел бы всю жизнь жить калекой. Я помню, ты всегда была против покупки параплана и говорила, что я себе с ним голову сломаю. Вот видишь, голову все-таки не сломал. Пусть тебя утешает, что я прожил хотя и короткую жизнь, зато это была жизнь, полная восхитительных полетов. Не огорчайся мамочка! С тобой остаются Галя и Андрюшка. Они тебя будут любить и за меня тоже. А я обязательно буду прилетать в твои сны, и ты будешь улыбаться во сне и летать вместе со мной. Ты не представляешь, как это будет замечательно! Я сейчас вспоминаю твою улыбку на той крымской фотографии. Это она, твоя улыбка, пробудила во мне тягу к полетам. Ты там такая воздушная, мечтательная! Я всегда думал о твоей улыбке, когда поднимался в воздух. Сохрани ее на всю жизнь и вспоминай обо мне с улыбкой. Обещай мне! Твой сын Андрей».
Фёдор Клигин
Текст записки:
«Здорово, Василий-почтальон! Пишет тебе твой односельчанин Федор Клягин из областной больницы. Сообщаю тебе энтим письмом, что выходит мне помирать. Тута одному хвощу из третьей палаты мясо принесли, а он его исть не стал, сгноил в тумбочке. Ну, я его третьего дня в кастрюльке переварил да и поел — не пропадать же добру. И вчерась мне совсем похужало — чегой-то в кишке лопнуло, и все утро кровь горлом хлыстала, мне в горло резиновый баллон вставляли. Доктора шепчутся, мол, нет надежды. Да ну и хрен с ним! Васька! Ты моей старухе пенсию не давай. Хрен ей, а не пенсию! Она ее все равно Анджелке отдасть, а Анджелка-блядь ее за день в городе профуфукает на пиво да на гандоны. Поедешь в Яловай-Рождествино и пенсию мою отдашь Сеньке Кондрашову по прозвишу Вертолет. Пусть он самогонки нагонит и всю бригаду напоит в усмерть, как я покончаюсь. Васек, понял? И чтобы когда меня хоронить будут, чтобы ни одна блядь на селе трезвой не осталась. Ну покеда, прощай. Бабке моей и Анджелке-блядище хрен в жопу. Федор».
Позывной «Гвоздика»
Текст радиограммы:
«Первый, я Гвоздика. Напоролись на засаду. Из взвода в живых остались только рядовой Ермилов и я. Прорываться бесполезно. Заняли круговую оборону. Нас не выручайте, ущелье простреливается из пулеметов — только людей положите. Дотемна продержимся, а когда по темноте духи поналезут, подорвем себя гранатами вместе с ними. Прощайте. Отомстите гадам за ребят».
Скурцетавр Мавлют
Текст записки:
«Сегодня великий день! В моем тайном подвале собрано 666 заспиртованных детских органов. Как прекрасны эти ручки, ножки, ушки и глазки в своем прозрачном растворе! Я съел все внутренние органы, как ты мне повелел в моих, навеянных тобою снах. О великий Люцифер! Я исполнил твою волю. Сегодня я с наслаждением выпущу кровь из своих жил и отдам тебе свою жизнь, чтобы жить вечно. Мне осталось только убить свою мать и отца. Я сделаю это прямо сейчас, чтобы они тоже жили вечно. Я уже приготовил сосуды, в которые я положу их головы. Я с нежностью. глажу свой жертвенный нож. Как прекрасно его лезвие! Я буду вонзать его в свое тело много раз, с наслаждением. Я нарисую своей кровью 666 пентаграмм в твою честь и умру, чтобы жить вечно. Ave satanas! Скурцетавр Мамлют, милосердный детоубийца».
Неизвестный
Текст записки:
«Ах ты Господи! Ото дня ко дню мне все хуже и хуже. Совсем я почти оглох, и телевизор приходится выкручивать до отказа, чтобы хоть как-то слышать. Соседи замучили упреками, мол всю ночь телевизор орет, грохочет, спать мешает. А что еще делать, когда от бессонницы проклятой спасения нет! Андрей Герасимыч, сосед снизу, добрая душа, посоветовал от бессонницы пить синильную кислоту. Говорит — верное средство. Так ее в аптеке не продают, насилу достал. Ну, спаси его Господь. Сегодня вечером попробую».
Пётр Карпенко
Текст записки:
Никогда бы не подумал, какая это страшная вещь — чувство голода. Я мог бы продолжать влачить это жуткое существование, но у меня нет больше душевных сил. Ведь я даже не бомж. У меня есть квартира и даже осталась кровать и настольная лампа. Правда стол, на котором она стояла, я давно обменял на еду. Я больше не могу побираться по соседям, а на работу меня
никто не берет. Здоровых не берут, а кому нужен инвалид. Пенсию не платят вот уже год и не предвидится. Нет, лучше сразу лечь на рельсы — и все дела. Я прощаюсь со всеми, хотя кому какое до меня дело. Таких как я теперь на Украине через одного. Перед смертью молю Бога, что поскорей кончилась эта беда, а мне больше сил нет терпеть, и жить я больше не хочу. Петр Захарович Карпенко, инвалид детства».
Сергей Рудаков
Текст записки:
«Посылаю Вам это письмо в надежде, что не дадите замолчать или извратить мои действия. Хочется, чтобы благодаря им произошли изменения к лучшему для инвалидов и стариков, опекаемых конторами-паразитами. Рудаков Сергей Васильевич.
Иван Барков
Текст записки:
«И жил грешно, и умер смешно: голову казнил сам, а жопу оставил вам».
