На большее у нее не было времени. Оливер был прямо перед ней, сжимая её горло рукой, он легко поднял её с ковра, пока ноги не повисли и не заболтались без толку. Она вцепилась в руку, но он не собирался позволить ей дышать. Паника ослепляла её, душила, и всё, что она знала в течение нескольких секунд, это то, что умрет прежде, чем снова всё исправит с Шейном.
Мирнин нагнулся, схватил биту с серебряным наконечником и ударил Оливера прямо между лопаток, достаточно сильно, чтобы вывести его из равновесия. Клэр упала на ковер и закричала, сделав вдох…
— Довольно! — сказала Амелия. Её щеки были бледными, а глаза сверкали красным. — Мне достаточно ваших глупых разговоров и предательств. Вы пришли сюда неприглашенными; вы угрожаете моему супругу. Я разберусь со всеми вами. Я нянчилась с вами слишком долго. Начну с тебя, Коллинз.
Она схватила Шейна за рубашку, когда он попытался убраться с её пути, и другой рукой замахнулась, выдвинув острые когти. Она сделает это за секунду. Убьет его.
— Нет! — крикнула Клэр до боли в горле. — Он работает с Наоми; Оливер собирается убить вас!
Основатель застыла, и на секунду её глаза полностью снова стали серыми, пока она смотрела в лицо Клэр, читая то, что, как надеялась Клэр, было правдой, которую она знала.
А потом Амелия отпустила Шейна и начала поворачиваться к Оливеру.
Оливер выхватил биту из рук Мирнина и замахнулся ею на голову Основателя со смертельно-размытой скоростью, даже для вампира удар был бы смертельным, если бы он произошел… но Амелия увернулась, как вода, утекающая в сторону, перехватила руку Оливера в движении и выкручивала её, пока бита не выпала из его захвата. Она разбила окно с оглушительным грохотом, осколки вылетели в ночь. Бейсбольная бита отлетела на траву парка почти ста футами ниже.
Амелия толкнула Оливера лицом к стене, скрутив руки за спиной, и сказала:
— Скажи мне почему. Почему? — у нее не было сомнений; Клэр видела это. Попытка Оливера убить её была достаточно ясной. Он закричал, она прижала его сильнее, хотя по выражению её лица было видно, что ей больно причинять ему боль. — Оливер, почему ты предал меня?
Он засмеялся. То был ужасный, пустой звук.
— Я не предавал, — сказал он. — Я никогда не был предан тебе, глупая женщина. Я всю жизнь свергал правителей. Ты последний, самый достойный.
Амелия повернула голову в сторону Клэр и Мирнина:
— Он не может работать с Наоми, — сказала она. — Она мертва.
— К сожалению, убеждаю, что нет, — сказал Мирнин. — Я видел её собственными глазами. Я вполне уверен, что у Клэр есть свои факты.
— И где, во имя Господа, ты тогда был?
— На дне ямы, — сказал он. — Из-за которой моя одежда в таком состоянии. Хотя Шейн уверяет меня, что это не так страшно.
Шейн не издал ни звука, он не двигался; вероятно, он решил, и очень правильно, что настало время сделать себя меньшей мишенью. По тому, как он поджал губы, было видно, что он не хотел, чтобы Мирнин вообще о нем упоминал.
Но Амелию, казалось, это не волновало. Она наклонилась, взяла кол с серебряным покрытием и прижала его к коже на шее Оливера чуть выше позвоночника, достаточно, чтобы изменился оттенок кожи и она загорелась.
— Таков путь предателей, — сказала она. — В старые времена твоя голова оказалась бы украшением на острие. Полагаю, мне придется согласиться на меньшее… удовольствие, — слезы, которые были в её глазах, теперь скатились по бледным щекам. — Я доверяла тебе, изменник. Я полагаю, мне нужно было знать лучше. Мне никогда не везло в любви.
— Я никогда не любил тебя, — сказал он. — Убей меня. Это ничего не меняет.
— Это меняет всё, — прошипела она. — Ты не умрешь, пока. Пока не поможешь найти мою блудную сестру. Тогда я позволю тебе умереть. Но пока нет. Не сейчас.
— Зачем ждать? — сказал низкий, приятный голос из дверного проёма, и они все обернулись — даже Оливер — чтобы увидеть стоящую Наоми с Майклом позади. А Ханна Мосес несла арбалет с тяжелой деревянной стрелой наготове. А за ней еще больше подобных людей и вампиров. — Спасибо, Клэр. Иногда пешки используются в качестве жертвы, чтобы выманить королеву из укрытия.
На царственный кивок Наоми Ханна подняла арбалет и выстрелила стрелой прямо в Амелию.
Промахнуться было невозможно, и она не промахнулась, но… что-то произошло, Клэр не могла понять размытое движение, пока оно не остановилось, и Оливер стоял на месте Амелии, покачиваясь. Деревянная стрела была в его сердце.
Он упал на колени, а затем свалился полностью.
Амелия стала пятном, двигающимся к разбитому окну. Ханна зарядила вторую стрелу, Наоми выхватила арбалет, прицелилась и выстрелила, в то время как Амелия скрылась в ночном воздухе.
Она попала ей прямо в грудь. Клэр ахнула и посмотрела, как она неуклюже рухнула на траву внизу.
— Удовлетворительно, — сказала Наоми. — Хотя не имею ни малейшего представления, почему Оливер решил встать на пути. Забери их всех в клетку. Сейчас же.
На этот раз даже Шейн не пытался бороться.
— Отлично, — сказал Шейн. Клэр чувствовала, что он ходил бы туда сюда, если бы был в комнате, но стальная клетка на Площади Основателя была достаточно велика, только чтобы удерживать её, Мирнина, обмякшее тело Оливера и Амелию, которой почти не осталось места. — Просто отлично. Я всё равно умру в этой клетке после всего, что произошло. Прекрасно.
— Ну, — сказал Мирнин и пихнул обмякшее тело Оливера, чтобы вытянуть свои грязные, длинные ноги. — По крайней мере мы умрём в королевской компании. Это уже что-то, — он протянул руку, чтобы вытащить стрелу из груди Амелии, но пока он это делал, тонкое серебряное лезвие ткнуло через прутья и порезало ему руку. Он вскрикнул и отстранился.
Ханна стояла снаружи, наблюдая за ними со спокойной концентрацией.
— Даже не пытайся, — сказала она. — Нет смысла. На месте стрелы появится кол.
— Волнуешься? — Мирнин облизал порез на руке и сплюнул капельки серебра, которые загорелись на полу. — Тебе стоило бы, Ханна. Если думаешь, что поддержка Наоми подарит твоим людям свободу, то ты дура. Она хуже, чем Оливер когда-либо был, потому что, думаю, она искренне верит, что делает всё к лучшему — ну, лучше для нее, по крайней мере, — он склонил голову, посмотрел на неё, а потом вдруг сделал выпад вперед, обернув руки вокруг неё. Она не дрогнула, хотя крепче сжала нож в руке, который держала. — Она дочь Бишопа. Его духовный ребенок, как и по крови, со всеми его подарками. Она считает, что люди являются ее собственностью, а мир — её кладовкой. Не будь дурой. Ты не можешь верить, что Клэр и Шейн должны находиться здесь с нами, даже если ты так отчаянно ненавидишь вампиров. Что сделал любой из них, чтобы заслужить это?
