был на взводе и вернул себе контроль над ситуацией. В Майами у него были приятели – Кобальт, Кость и Клондайк, – которые употребляли по пять граммов в день и тыкали пушкой в каждого, кто с ними пререкался. Не круто. Совсем некруто.
В коридоре послышались голоса. Кто-то стоял у лестницы.
Круз приоткрыл внутреннюю дверь тамбура. Кот протиснулся вперед.
– Отвали, засранец, – прошептал Круз.
Ты приятно пахнешь, здоровяк.
Круз бесшумно открыл внешнюю дверь тамбура и вышел в коридор.
Мимо молниеносно пронесся Аякс. Умные люди и даже идиоты так поступают, когда к их голове приставляют пушку.
– Я гетеросексуал. Клянусь твоей жизнью.
Баухаус совсем расклеился. Похмельный коктейль Эмилио смог лишь временно привести его в чувство. Теперь его эффект ослаб, и фонтан наркотиков продолжил менять сознание Баухауса.
– Заткнись.
В коридоре второго этажа никого не было. Эмилио спиной зашел за угол и развернулся, выставив дуло дробовика вперед. Никого. Его глаза двигались синхронно с дулом, сканируя пространство.
Лифт звякнул и остановился. Эмилио обернулся на звук, чуть не выпустив в него заряд.
В кабине пусто. На стенах – следы крови.
Он вернулся к Баухаусу, который все еще сидел на ступеньках. Боль не успела вернуться, и этот измотанный весельчак пока вел себя достаточно тихо.
Эмилио предположил, что планировка квартир на третьем этаже была такой же, как и на втором.
Баухаус остановился на лестничной площадке и снова сел. Он был похож на выпоротого обиженного ребенка. Нытик. Эмилио подумал, что из-за отсутствия глушителя он не может пристрелить Баухауса прямо сейчас.
Кроме дробовика, Эмилио прихватил из оружейного шкафа запасной вариант – матовый Bren Ten. Только идиот идет на дело без страховки. У него были две прямоугольные обоймы с огромными десятимиллиметровыми патронами.
Две пушки. Две обоймы. Тринадцать ступенек. Две основные цели. Одна второстепенная. И немного импровизации. Перестрелка + тактическая операция = куча трупов. Эмилио старался всегда получать высший балл на экзамене.
Он прислонился к стене. Тесный, но хорошо просматриваемый участок.
– Заставь ее сожрать свои сиськи, – бормотал Баухаус у него за спиной. – Ням-ням, как вкусно. Ебучая пизда.
Внешняя дверь в квартиру 307 открыта настежь. Он приблизился к ней, придержал ручку, чтобы дверь не закрылась, и вошел.
В комнате стояла фигура. Она обернулась, когда Эмилио пинком открыл дверь в квартиру и наставил на нее дробовик. К тому моменту, когда внизу началась стрельба, Эмилио был слишком занят, чтобы ее услышать.
Проклятый кот проскочил вперед него. Чертовы животные, думал Круз. Маленькое сопливое чудовище.
Кот привлек внимание Баухауса, и, когда Круз вышел из тамбура квартиры 207, тот уставился на него.
Сисястый сукин сын! Надо было вышвырнуть кота в шахту лифта, когда имелась такая возможность.
Если бы Баухаус вытащил пистолет, то всё – тушите свет. Но толстяк разволновался, и Круз понял, что он не вооружен.
Он внимательно рассмотрел лучшего приятеля Рози из Чикаго. Баухаус выглядел так, словно только что вылез из кузова мусоровоза. Одежда в беспорядке, что странно для дотошного модника. Глаза таращились из темно-фиолетовых пещер. Лицо цвета сырого теста покрывали капли пота. Круз почувствовал запах свежих фекалий.
Баухаус захихикал:
– Дерьмово выглядишь, малыш. – На его зубах выступила кровь.
Не дерьмовее тебя. Круз предпочел не отвечать.
– Паренек, от тебя одни проблемы. Ты – моя погибель. Почему ты выбрал именно меня?
Теперь самое время произнести речь и рассказать этой жирной пиявке обо всех своих мучениях.
Но Круз не мог найти слов. Он даже не мог заставить мышцы лица прийти в движение. Он поднял Sig Sauer. Дуло пистолета оказалось в тридцати сантиметрах от покрытого сосудистой сеточкой носа его бывшего босса.
Баухаус уже потерял большинство моторных функций ниже шеи. Он развалился как выброшенная на берег рыба и бесцельно махал руками. От него воняло крупным рогатым скотом. Он смотрел взглядом овцы, которую привели на бойню.
– Кусок дерьма. – Спазм повернул его голову налево. – А-а-а-а. – Его язык посерел и распух.
Круз взвел курок. Он не нуждался в секретных кодах или признаниях. И не мечтал о чистенькой проповеди, которая могла бы исправить его жизнь в последнюю минуту.
Круз наставил на Баухауса пистолет. Это все, что он должен был сделать.
– Чего ты ждешь?
Круз сглотнул. У него во рту пересохло. Все из-за дури. Да.
Дурь. Вот почему Баухаус так выглядел – обдолбанный до предела. Миллионы клеток мозга умирали в нем в эту самую минуту. Его сознание опускало ставни. ЗАКРЫТО: ИЗВИНИТЕ, ЧТО НЕ ДОЖДАЛИСЬ. Его голова вот-вот взорвется как арбуз от внутричерепного давления.
В глазах Баухауса лопнули сосуды, придав склере оттенок красного стекла. Он напомнил Крузу цвет «корвета». Скоро его сосудистая система наполнит легкие кровью, и он захлебнется ею изнутри.
Баухаус уставился в дуло автоматического пистолета. На его лице появилось чопорное, стервозное, обиженное выражение, так хорошо знакомое Крузу.
– У тебя кишка тонка. – Розовая пена проступила в уголках губ. – Слабак. Калека. Падаль. Ты уже труп… и даже не знаешь об этом.
Баухаус забился в конвульсиях, сопровождаемых ужасным бульканьем. Затем оскалил окровавленные зубы. Когда он рассмеялся Крузу в лицо, хлопья пены упали ему на грудь.
Круз зажмурился и выстрелил четыре раза.
* * *
Эмилио попытался убить создание, как только его увидел. Он инстинктивно нажал на спусковой крючок дробовика. От этого зависела его жизнь. Чудовище по ту сторону баррикад не имело права на существование. Его нужно стереть с лица земли, старой доброй земли наркобаронов, наркоманов и убийств ради потехи.
Ружейный патрон проделал в груди чудовища дыру размером с бейсбольный мяч и вылетел с другой стороны. Северное окно с грохотом разлетелось. Осколки стекла градом упали на пол. Метель ворвалась в комнату.
Чудовище закряхтело. Сила выстрела заставила его отступить на один шаг. Оно взглянуло на Эмилио так, словно он только что швырнул в него снежком, измазанным в говне. Все глаза затуманило раздражение.
Эмилио передернул затвор и выстрелил еще раз. Дробь попала в цель с силой десяти патронов тридцать восьмого калибра, выпущенных в упор. Со спины чудовища разлетелись ошметки одежды и плоти. Волосы на его затылке дернулись, влажное вещество забрызгало стену.
Эмилио видел стену через дыру в груди чудовища, а оно продолжало стоять. Он увидел глаза. Слишком много глаз – все не на месте. Он увидел лезвие выкидного ножа, испачканное кровью, потом бритву.
Из дыр в обоях полилась свежая горячая кровь. Кровь струилась из оконного переплета и пачкала стеклянные клыки, все еще свисавшие с рамы. От нее поднималось разъяренное облако пара.
Эмилио выкинул гильзу и продолжил стрелять в ответ
