– Конечно, они имелись в рукописи, хоть и звучали порой иначе.
– И в документах тоже. Я думаю, что сумею поколебать ваше неверие, сказав, что Нарлатотепа – часто его имя траскрибируют как “Ньярлатотеп” – во время его ужасных явлений сопровождают существа, называемые “идиоты, играющие на флейте”.
– То, что видел Бейтс!
– Именно.
– Но тогда кто же были те, другие?
– Об этом можно только догадываться. Но если Нарлатотепа всегда сопровождают флейтисты-идиоты, то, очевидно, однажды там появлялся именно он. Великие Бывшие имеют до некоторой степени способность являться в видоизмененной форме, как мутанты, хотя у каждого, вероятно, имеются определенное обличье и индивидуальность. В книге Абдул аль-Хазреда говорится, что у Ньярлатотепа “нет лица”, в то время как Людвиг Принн в своих “Подземных мистериях” называет его “всевидящим оком”, а фон Юнцт в “Культах неизъяснимого” утверждает, что он, вместе с другими Великими Бывшими – очевидно, Ктулу,– “украшен щупальцами”. Эти различные описания вполне охватывают все те явления, которые Бейтсу показались “разрастанием” или “расширением”.
Я был поражен объемом преданий и фактов по этим примитивным первобытным культам и религиям. Я никогда раньше не слышал, чтобы доктор Сенека Лэпхем говорил об этих книгах, и уж определенно их у него не было! Где же он узнал о них?
– Ну, их редко увидишь. Эта,– он постучал пальцем по странной книге, которую я увидел, вернувшись после завтрака,– самая знаменитая. Мне надо вернуть ее сегодня вечером. Это “Некрономикон” на латыни в переводе Олауса Вормиуса: Книга вышла из печати в XVII веке в Испании. В сущности, это та самая “Книга”, о которой говорится в рукописи Бейтса и в документах, и именно из этой книги выписывали абзацы и целые страницы люди из разных уголков мира, переписывавшиеся с Илией Биллингтоном Книга имеется полностью или частично только в Виденере, Британском музее, университетах Буэнос-Айреса и Лимы, Национальной библиотеке в Париже и здесь, в Мискатонике. Некоторые утверждают, что есть еще один экземпляр где-то в Каире и один в Ватиканской библиотеке в Риме; считается, что аккуратно переписанные части книги находятся у частных лиц. Это некоторым образом подтверждается и тем, что Бейтс обнаружил ее копию в библиотеке кузена, до этого принадлежавшей Илии Биллингтону. Если удалось Биллингтону, значит, это могли сделать и другие.
Он встал, вынул из буфета бутылку старого вина, налил себе рюмку и стал не спеша, с наслаждением знатока потягивать вино. Он опять стоял у окна. За окном сгущалась темнота, постепенно наполнявшаяся вечерними звуками провинциального Архама. Он вернулся к столу.
– Вот такова подоплека этого вопроса. Этой информации достаточно для начала,– сказал он.
– Вы надеетесь, что я всему этому поверю? – спросил я.
– Разумеется, нет. Но предположим, что мы приняли это как рабочую гипотезу и перешли к расследованию самой тайны Биллингтона.
Я согласился.
– Вот и прекрасно. Начнем с Илии Биллингтона. Похоже, и Дюарт и Бейтс начинали именно с этого.
Я думаю, мы оба согласны, что Илия Биллингтон занимался некими, в общем-то, мерзкими делами, которые могли или не могли быть связаны с колдовством. Я подозреваю, что преподобный Вард Филипс и Джон Друвен считали это колдовством. У нас есть факты, указывающие на то, что деятельность Илии была связана с Биллингтоновой рощей, в частности со своеобразной каменной башней, и мы знаем, что он творил свои дела ночью, “после того, как подают ужин”, по словам сына Илии, Лаана. Неизвестно, что это были за дела, но в них был также посвящен индеец Квамис, хотя, видимо, лишь в качестве слуги. Однажды мальчик слышал, как индеец с благоговейным страхом упоминал имя “Нарлатотеп”. В то же время, как свидетельствуют письма Джонатана Бишопа из Данвича, он занимался подобной же деятельностью. Эти письма дают довольно ясную картину. Джонатан знал достаточно, чтобы вызвать некое существо с небес, но недостаточно, чтобы закрыть проход другим существам или защитить себя. Ясен вывод: эти существа, приходившие на зов, нуждались в людях. Предположим также, что люди им служили некой пищей. Допустив это предположение, мы сможет таким образом объяснить многочисленные исчезновения, тайна ни одного из которых так и не была раскрыта.
– Но как же тогда объяснить повторное появление тел? – прервал я. – Никогда не приводилось никаких фактов о том, где они были до этого.
– А фактов и не могло быть, если, как я подозреваю, они были в другом измерении. Вывод ясен в своей ужасающей простоте: существа, прилетавшие на зов, были разными – вы помните смысл писем и то, как следует вызывать существа с разными именами; и они прилетали из другого измерения и уходили обратно в это измерение, возможно, унося низших существ – людей, которыми они питались, забирая жизненную силу, кровь или еще что-то, о чем мы может только догадываться. Именно для этой цели, а также для того, чтобы заставить замолчать, Джона Друвена, вне сомнения, накормили наркотиками, завлекли обратно в дом Биллингтона и предложили в качестве жертвоприношения из мести, совершенно так же, как сделал это Джонатан Бишоп в отношении чересчур любознательного Вилбура Коури.
– Допустим, что все так и есть, но тогда обнаруживаются определенные противоречия,– сказал я.
– А, я ждал, что вы это заметите! Да, есть. Это нужно увидеть и признать, и то, что Бейтс этого не сделал, является серьезным пробелом в его рассуждениях. Позвольте мне выдвинуть гипотезу. Каким-то образом Илия Биллингтон натыкается на информацию о Великих Бывших, оставленную его предками. Он начинает поиски, приобретает необходимые знания, в конце концов позволяющие ему использовать – для целей, которым они изначально и были предназначены служить,– круг камней и башню на острове в притоке реки Мискатоник, который Дюарт странно называет Мисквамакусом. Однако при всей своей осторожности, Илия не может предотвратить происходящие время от времени нападения “тварей” на жителей Данвича. Возможно, он успокаивает и оправдывает себя тем, что это работа Бишопа, а не его. Он читает, тщательно сравнивает и усваивает части книги “Некрономикон” со всего мира, но в то же время он начинает нервничать, видя всю огромность и безбрежность внеземной бесконечности, открывшейся перед ним. Вспышка гнева, вызванная рецензией Друвена на книгу преподобного Варда Филипса, показывает: во-первых, Илия начал подозревать, что он не полностью руководит своими действиями и, во-вторых, он начал бороться с желаниями, привнесенными какой-то чуждой силой. Нападение на Друвена и его смерть явились кульминацией. Биллингтон прощается с Квамисом и, с помощью знаний, почерпнутых из “Некрономикона”, запечатывает “отверстие”, которое он сам сделал, так же, как он закрыл “проход”, использовавшийся Бишопом, после исчезновения последнего, и отправляется в Англию, чтобы вновь жить вдали от зловещих сил, действовавших на него в родовом поместье.
