Джон Хэнк - Ультрамышление. Психология сверхнагрузок

Пришло время для моего секретного оружия: музыки.

Должен сказать, обычно я не беру с собой проигрывающих устройств. На некоторых шоссейных гонках наушники запрещены, а я из тех, кто всегда играет по правилам. Но на забегах по бездорожью, вроде ITT, всем наплевать, если ты вытащишь айпод и врубишь себе музыку. У меня были тщательно подобраны композиции для создания нужного настроения на этом этапе забега: жизнеутверждающие мелодии, помогающие отвлечься от боли и заставляющие ноги двигаться бодрее. Я прибегаю к этому средству, когда нужен дополнительный толчок на последнем отрезке гонки; это нечто сродни хорошему двойному эспрессо. Действительно помогает ускориться.

В мой пестрый сборник входили песни разных исполнителей: Эминем, Нил Янг, Кэти Перри, Майкл Джексон. Я слушал «Гангам стайл» и бесхитростную «Хэппи» Фаррелла Уильямса. Я даже запустил давно заезженную всеми на тренировках дорожку «Глаз тигра» из фильма «Рокки-3». Я бежал и мычал: «Подниматься на вызов противника», обгоняя соперников на волне своей музыки по пути к перевалу. Судья на трассе поднял вверх три пальца, когда я пробегал мимо: третье место. Да! Oui!

Я был уже на финальном спуске: нужно было сбросить 1172 метра за 8,8 километра. Немного потеплело, и я снял куртку и засунул ее в рюкзак, рядом с мини-кошками Kahtoola NanoSpikes, которые я снял раньше, когда закончилась зона снега.

Сбегая вниз, я почувствовал какое-то шевеление сзади. Глянул через плечо – клапан рюкзака болтался на ветру: я не полностью застегнул молнию. Я остановился, снял рюкзак и увидел, что ледоступов в нем нет. «Черт, – подумал я. – Видимо, выпали. Должны быть где-то рядом». Но рядом их не было. Я пробежал пару шагов назад. Их не было и там. Часть меня инстинктивно требовала забыть о ледоступах и продолжать спуск по склону к финишу. Оставалось всего четыре мили. В сверхмарафонах это равнозначно последнему кругу по стадиону.

Здесь и произошел мой внутренний спор об утере снаряжения, правилах и, в более широком смысле, о том, что такое хорошо и что такое плохо. За день до этого на предстартовой встрече со спортсменами организаторы очень много говорили об обязательной экипировке. И уделили очень большое внимание – насколько я мог судить с моим скудным французским – наличию кошек. Они подняли и показали всем, что это такое. Они даже оговорили марку – Yaktrax, так что мне пришлось даже подойти позже к директору забега и показать ему свои ледоступы, другой марки. Он утвердил их, но посыл был ясен: эти ребята серьезно настроены в отношении экипировки.

Или нет? Я вспомнил, что никто не проверил мой рюкзак на старте. Я, разумеется, понимал необходимость снаряжения и мер предосторожности в этих потенциально опасных условиях, но мы уже спустились с больших высот и приближались к финишу. Будет ли это иметь значение сейчас? И, мрачно подумал я, не устроят ли они проверку на финише?

Кроме того, думал я, буду ли я прав, если не вернусь за ними? Конечно, я не нарочно это сделал, но я таки потерял их. Разве не нужно теперь постараться их найти?

Я решил, что нужно. Отчасти потому, что я по-прежнему был уверен, что они где-то рядом, выше по склону.

Я ошибался. И когда я повернул и стал подниматься обратно, вытягивая шею вправо и влево в поисках маленьких резиновых ремешков на обувь с крошечными шипами, я начал осознавать, насколько был не прав. Прошла минута. Две минуты. Тем временем сначала один… а потом и еще один парень пробежал мимо меня – те, кого я недавно обогнал.

– Что случилось? – спросил один из них по-английски с французским акцентом.

– Мои кошки… – ответил я. – Не видел?

Он странно на меня посмотрел и покачал головой.

Еще подъем. И еще поиски. Никаких следов моих ледоступов.

Теперь ко мне спускался Терминатор. Он явно не ожидал меня увидеть. Я показал на ноги.

– Kahtoolas… то есть Yaktrax, – сказал я. – Не видел?

Он только покачал головой и жестом показал мне, что нужно бежать дальше.

Я уныло продолжил подниматься. В конце концов я нашел их – они торчали из снега. Конечно же, они выпали из плохо застегнутого рюкзака. Я убил на поиски дурацких ледоступов почти девять минут. Теперь я летел вниз по склону, и мой внутренний спор разгорелся с новой силой – на этот раз в нем зазвенели обвинения.

«Идиот, – говорил один голос. – Ты слил гонку».

Но хотя уже успел за эти минуты впасть в отчаяние, еще один голос зазвучал в моей голове: «Давай, Трэв, мы никогда не сдаемся. Выше голову, Трэв, мы никогда не сдаемся! Выше голову, Трэв, мы никогда не сдаемся!» Этот голос был поначалу тихим, но вскоре я понял, что пою вслух. Я был один на крутом травянистом спуске, над самым городом, но понимал, что, если не буду выкладываться как следует – и прямо сейчас, – меня скоро еще кто-нибудь обгонит.

Когда я, наконец, пересек линию финиша в Валь-д’Изере, я был шестым со временем 8 часов 13 минут – и примерно на 35 минут отстал от д’Аэне, победителя. Пока я искал потерянное снаряжение, меня обошли три соперника. В результате я скатился с третьего на шестое место на последних четырех милях забега, и это было огромным разочарованием.

Финишировав, я остановился и повис на палках, уставившись в землю и размышляя о том, что произошло. Вскоре перед носом у меня возникла пара кроссовок, и я поднял глаза. Это был Терминатор.

– Что случилось? – спросил он по-английски с сильным акцентом, и в голосе его звучало искреннее беспокойство.

Я объяснил, как смог, про кошки, про правила и про страх их нарушить. Он только поморщился и пренебрежительно покачал головой.

– Нужно было бежать дальше со мной, – сказал он. – Ты хорошо шел!

Пересекая линию финиша в такой гонке, как Ice Trail, каждый готов к тому, что ни о чем другом в тот день думать не сможет. Меня тоже не оставляли смешанные чувства по поводу забега – особенно меня терзали мысли о том, как я на время бросил гонку и побежал назад за утерянным снаряжением, и это всего за несколько миль до финиша. Фото: Александр Гарэн

Я начал склоняться к тому, что он прав, когда осознал, чего не было на финише. Не было ни проверки снаряжения, ни суровых судей, рыщущих по рюкзакам. В финишной зоне царила праздничная атмосфера: толпа, организаторы, дикторы – все радовались, аплодировали финиширующим, дули в рожки, звенели в колокольчики, приплясывали под бодрый рэп, несшийся из огромных динамиков. Пенилось пиво, хлопали бутылки вина. И посреди этого карнавала потерянно стоял я и сомневался в сделанном выборе. Я чувствовал себя философом в экзистенциальном кризисе на всеобщем празднике жизни. В физическом плане этот забег был для меня очень хорошим, меня не оставляло ощущение «почти легко» на последнем подъеме к моему третьему месту. С психологической точки зрения я бежал очень мудро, берег себя и вовремя наращивал темп, точно рассчитывал усилия и напряжение… но возвращение за утерянным снаряжением дорого мне стоило.

Был ли этот вопрос столь важен в этическом плане, чтобы им вообще заморачиваться в ходе напряженного забега? Был ли это пример доведенного до абсурда стремления всегда действовать правильно? Что вообще было «правильно» в такой ситуации?

Я услышал, что меня зовут: подошла Эми с малышами. Некогда дуться – времени на это не бывает никогда, успеть бы отдохнуть. Пара объятий, горячий душ, обед – и я вновь вернусь к отцовским заботам.

В два часа ночи, когда прошли уже почти сутки с тех пор, как я встал, и мне давно пора было провалиться от усталости в глубокий сон, я продолжал бесконечно прокручивать в голове свое решение и сцену финиша. Голоса внутри не давали мне уснуть:

Нужно было продумать все до конца… настоящих бойцов не волнуют тонкости этики на финишной прямой крупной международной гонки. Тебя ждало место на пьедестале почета в большом европейском забеге – американцам такое нечасто удается, – и ты все провалил.

Ворочаясь с боку на бок, недовольный собой, я услышал еще один голос, вступивший в спор. В отличие от других, резких и громких, этот сначала был робким шепотом, но постепенно набирал силу и уверенность:

Хватит гадать задним числом, хватит прокручивать одно и то же, довольно самобичевания. Прими свой выбор. Извлеки из него урок, прекрати себя жалеть, переключайся в позитив, еще раз дай себе слово делать все, что в твоих силах, на тренировках, соревнованиях, в отцовстве, преподавании, в работе над книгой и во всех других важных для тебя вещах.

Это заговорило во мне ультрамышление. Я закрыл глаза, перевернулся на другой бок и уснул крепким спокойным сном.

Семь недель спустя, собравшись с силами и мыслями, я выступил в гонке Ultra Race of Champions – мировом чемпионате по бегу на сверхмарафонские дистанции: горном забеге на 100 километров в Колорадо с общим набором высоты около 3040 метров, проходящем на высотах от 2980 до 3770 метров. И снова на последних этапах забега я оказался на третьем месте среди спортсменов высочайшего уровня. Чтобы поддерживать нужную мотивацию, я думал о том, как я питаюсь в забеге для поддержания оптимальной формы, и о том, почему я это делаю. Я рассказывал себе позитивные истории, стараясь взглянуть на ситуацию под другим углом, когда становилось трудно и необходимо было собраться с силами. Я думал о своем внутреннем выборе всегда доходить до финиша и о том, что для меня вариант сойти с дистанции просто не существует. Я жестко держал себя в руках, физически и психологически, изгоняя демонов Валь-д’Изера. И на этот раз не было внутренних споров, запоздалых сожалений, неистовых самокопаний, да к тому же и никаких ледоступов.