Мясо и лук обжариваются при открытой крышке, с течением времени огонь под казаном постепенно уменьшают и следят за тем, чтобы лук не пригорел, но ужарился бы до красного цвета и почти полного растворения.[125]
Ближе к концу обжарки мяса с луком в казан добавляют немного молотого чёрного перца, а по желанию и куркумы. И уже в самом конце добавляется томатная паста или растёртые сушёные помидоры.
Теперь всё, что собралось в казане, нужно перемешать, дать обжариться ещё некоторое время, а потом добавить кипятку. Тут огонь уменьшается, и мясо тушится в течение примерно тридцати минут. В это время к мясу можно добавить паприку — скажем, одну столовую ложку, а по желанию и чёрный перец горошком. В этот же момент полезно выверить бульон на соль и кислоту: если томатная паста или сухие помидоры сделали блюдо излишне кислым, можно добавить одну-две чайные ложки сахара.
По готовности мяса в казан опускают картофель, казан закрывают и после закипания убавляют огонь до минимального. Картофель готовится вместе с получившимся соусом минут 30–40. Перемешивать ничего не нужно: важно просто дождаться, пока жаркое в казане приобретёт характерную «соусную» консистенцию. Ну а в самом конце можно добавить ещё мелко порезанную кинзу и лавровый лист.
Было бы очень правильно уложить картофель в керамическую форму, залить всё соусом, переложить туда же косточки с мясом и, плотно закрыв лепёшкой из теста, отправить всё в духовку. А подавать в той же посуде, где и запекали.
Часть кинзы надо бы оставить для украшения блюда перед подачей, также можно посыпать мясо ещё и тонко порезанным зелёным стручковым перцем. И не забыть ещё удалить косточки, мясо с которых уже успело сползти.
Соус полагается вымакивать горячими лепёшками, которые, конечно, должны быть на столе, а запивать лучше всего просто чаем.
Несколько слов в заключение
Еда занимает очень важное место в жизни каждого человека, это понятно. Человек на многое пойдёт ради того, чтоб хорошо поесть, и в истории тому есть множество примеров.
В самом деле, посмотрите — по-настоящему вкусная еда доставляет человеку непередаваемое удовольствие. Думается, что большее наслаждение можно получить только от секса. Но далеко не каждому по силам предаваться плотским утехам трижды в день, да и не всем они доступны или необходимы, эти утехи, не правда ли?
Но есть ли человек, способный сказать: «А мне еда вовсе не нужна»? Не случайно признаком хорошей жизни является трёх-четырёх-, а то и пятиразовое питание. То есть хочет человек есть-пить или нет, но его зовут за стол, а отказываться и обижать хозяина или хозяйку нельзя. В результате мы часто едим без аппетита, по одной только привычке, за компанию или потому, что «так положено».
Стоит ли удивляться, если еда перестаёт приносить нам должную радость и только новые вкусовые впечатления могут раззадорить на короткое время? Видимо, не стоит. Вряд ли и любовь могла бы нас радовать, если бы ею предложили заниматься по расписанию, а не тогда, когда без неё уже и жить нельзя.
Не знаю, верно ли я рассуждаю, но мне кажется, что правильнее есть, только очень проголодавшись. И пить правильно, лишь мучаясь от жажды. Тогда самая простая и неприхотливая еда доставит истинное наслаждение, а простая вода приобретёт необыкновенный вкус. Но пить и есть только потому, что еда или питьё попались на глаза, от скуки или потому, что «время пришло», — абсолютно неправильно. Моя бы воля, я бы и готовить начинал, лишь сильно проголодавшись.
Но чтобы вы, мои читатели, окончательно и бесповоротно поняли, как я отношусь к новомодным теориям о здоровом питании, расскажу-ка я вам напоследок одну шуточную историю.
Зашёл однажды в нашу чайхану ярый последователь теории здорового питания, ну той самой, что придумал этот американец Брэгг. Вы конечно же слышали все эти глупости?
И разгорелся у того последователя Брэгга спор с чайханщиком. Услышал их умную дискуссию один седобородый человек, сидевший рядом за дастарханом. Услышал и не смог промолчать.
— Проходи за наш узбекский дастархан, дорогой прохожий! — воскликнул он. — Садись и отведай, милый странник, вот этого ужасно ядовитого плова! Ты знаешь, когда мы его готовили, то все продукты (ну почти все) обжаривали в кипящем масле! А сала, сала-то бараньего добавляли без меры! А ты знаешь, какое оно вредное, это баранье сало? Да свиное по сравнению с ним просто… тьфу! — стыдно становится за свиное сало, пожаренное вместе с картошкой! Да свиное сало по сравнению с бараньим — аскорбинка, чис-та конкрет-на я тебя убеждаю, о благородный прохожий!
О-оооо! Сердце радуется от того, как плохо тебе сейчас станет! Как не дойдёшь ты до благородной цели твоего странствия! И как ты останешься проживать в нашей местности, обретя здесь жену, дом и много-много детишек! И как, дожив до благородных седин, будешь похоронен, оплаканный ста двадцатью своими потомками!..
Знаешь, дорогой прохожий, я хотел тебе рассказать историю своего рода. Дед мой (да покоится прах его с миром, а место его душе — в раю) — он тоже плов очень любил и все остальные ядовитые, жирные, солёные и даже — о Аллах! — сладкие гадости уплетал за обе щеки. И так прошло тридцать восемь лет его жизни, после которых он решил жениться на восемнадцатилетней красавице, которая, несмотря на весь неправильный образ жизни моего деда, таки стала впоследствии моей бабушкой. Надо сказать, они с дедом так любили друг друга, так уважали, что последний их сын родился через тридцать восемь лет их супружества, когда бабушке было уже пятьдесят шесть, а деду — семьдесят шесть!
И глядел тогда мой дед на тридцатилетних последователей этого неверного Брэгга (о котором я ещё расскажу попозже, чтобы не испортить вашего аппетита) и приговаривал им с укоризной: «Ешьте, ешьте плов!.. Отравляйтесь, пусть и вам всем станет так же плохо, как мне!..».
Однако ж старший его сын, мой дядя Мамед, — он слушал своего отца, да! Слушал он его со вниманием и повторял всю свою жизнь все его поступки...
Увы! — первая супруга его оставила ещё лет десять тому назад, перейдя в лучший из миров, и пришлось ему года три-четыре тому назад жениться снова.
Он решил: семидесятилетний юбилей негоже справлять без супруги! И женился, взяв себе в жёны женщину дважды моложе его.
Мы его укоряли: ай-яй-яй! Мало вам ровесниц?
А он ответил: «Ничего! Она меня ещё догонит...».
И вот живут они душа в душу уже четыре года, а его супруга откровенничала недавно с моей женой (они же почти ровесницы, им интересно вместе), и, откровенничая, моя новоявленная тётка говорила моей жене: «Надо, чтобы все мужчины брали пример с моего мужа! Он ещё очень даже ничего!..».
Кушайте, кушайте, говорю вам, дорогой прохожий! Сейчас следующую отраву принесут — шашлык называется...
А видите вот эти горные вершины, покрытые вечными ледниками, дорогой прохожий? Уж не туда ли вы путь держите? Тогда я скажу вам, о чужеземец: за этими высокими горами находится чудесная страна — Китай... Да-а... Люди там отравляются хуже нашего: они прямо всё подряд берут и кидают в кипящее масло, а пожарив, едят такими длинными палочками... Да. Тем и питаются... Нет, не палочками, а тем, что пожарят.
И плодятся и размножаются, выполняя заповедь Господа «плодитесь и размножайтесь», несмотря на то, дорогой прохожий, что являются, стыдно сказать, неверными.
Ну да ничего, пусть плодятся... Сколько их там? За миллиард давно уже перевалило? Ох! Хоть бы не сглазить, считая...
Сейчас фрукты подадут... Фрукты, мой дорогой друг, в вашем неприспособленном желудке улягутся ровненьким слоем поверх плова и шашлыка, и, пока плов будет перевариваться, они будут гнить, гнить и гнить... Вот когда вы отравитесь так отравитесь! Ох, как же вам захочется отравляться так каждый день...
Но не обольщайтесь, о любезный! Умные люди говорят, что эти вездесущие инглизы, эти кяфиры, эти неверные, избрали себе в предводители Брэгг-бея, того, кто запрещает отравляться так, как мы сегодня отравились, и скоро ожидается их нападение на наши благодатные места. И не то чтобы им, ненасытным, хотелось ещё и нашего места под солнцем, где мы уже так давно и так умиротворённо отравляемся, но желают они страшного — обратить нас в свою веру и заставить питаться «здоровой» пищей!
О Аллах! Да не допустишь Ты, защитник наш, такого святотатства...
«Что же случилось потом?» — спросите вы. А вот что. Тот человек, последователь Брэгга, забросил все эти новомодные теории, купил казан и завёл дружбу и любовь с замечательным пловом, который он сам теперь готовит с большим удовольствием и умением. Да и правда, жизнь так коротка и счастья в ней не так уж много, чтобы разбрасываться радостью и удовольствием, которые нам дарит вкусная еда.
